– Что?

– Что слышала. Он из тебя может вылепить кого угодно. Я у Игоря твою фотографию из бумажника вытащила под предлогом того, что хочу ее сжечь, а сама Павлу показала. Павел как фотку увидел, так сразу добро дал. Сказал, что сделает все в лучшем виде, даже мать родная не отличит.

– Ах, ты даже мою фотографию носила…

– А ты как думала? Прежде чем сделать тебе такое предложение, я должна была хорошенько все разузнать.

– И что, разузнала?

– Как видишь. Все в ажуре.

– Какая же ты практичная!

– Какая есть. Ладно, все. Заканчиваем разговор, а то мой любимый уже притомился ждать, когда я освобожусь и уделю ему как можно больше времени. – Вероника специально выделила слово «любимый», надеясь, что этим словом сможет хоть как-то меня задеть. Она просчиталась. От этого слова мне было ни жарко, ни холодно, и я не обратила на него никакого внимания. – Я тебе из аэропорта позвоню. И не забудь: сегодня вечером приезжает тетя.

– Я помню. Буду ждать твоего звонка.

Закончив разговор, я тут же подошла к объемному зеркальному шкафу и, открыв его дверцы, ахнула. Сейчас я была одна и могла не сдерживать свои эмоции. А начинка шкафа не могла не вызвать восторг женщины и не удивить таким количеством самых разнообразных великолепных вещей. Достав из шкафа лиловое платье, я приложила его к своей фигуре и посмотрелась в зеркало. Чем больше я смотрела на свое отражение, тем все больше приходила к мысли, что мне будет трудно с этим платьем расстаться – именно о таком платье я мечтала всю свою жизнь. Потом к лиловому платью я подобрала колготки в сеточку, лиловые туфли и белое легкое, воздушное, вязаное пальто со множеством рюшек и различных оборок. Тут мне вспомнились слова одного модельера, который говорил о том, что стиль и вкус женщины подчеркивают три вещи: солнцезащитные очки, сумка и обувь. Посмотрев на Вероникину сумку, я подумала, что она стоит немалых денег, и повесила ее на плечо. Затем надела туфли на достаточно высоких каблуках, в который раз поправила челку, к которой только начала привыкать, и выбрала красивые очки, отороченные ободками из стразов.

– Неужели это я? Как же все-таки меняется женщина, если ее одевают в одежды, которые стоят сумасшедших денег.

Позвонив по телефону водителю, я сказала, чтобы машина подъехала прямо к подъезду, и, посмотрев еще раз на свое отражение для того, чтобы убедиться, появилось ли на моем лице соответствующее Вероникиному образу высокомерное выражение, вполне уверенной походкой направилась к выходу, не забыв захватить с журнального столика пачку сигарет. Уж если я решила стать Вероникой, значит, все должно быть точно, и теперь эти тоненькие сигареты должны доставлять мне ничуть не меньшее удовольствие, чем они доставляли самой Веронике.

Открыв дверь квартиры, я улыбнулась ждущему меня за дверью охраннику и вместе с ним принялась спускаться вниз.

– Вероника, ты как-то изменилась, – преданным голосом заметил идущий рядом со мной довольно высокий и плотный мужчина.

– Что, на себя не похожа? – Я ощутила, как екнуло мое сердце.

– Похорошела. Расцвела, что ли. Распустилась, как свежая роза.