— Слышишь?! Ну, теперь-то ты слышишь?

Он, все так же глядя на алтарь, процедил сквозь зубы:

— Не превращай наше венчание в фарс! — и продолжил другим тоном, повторяя за жрецом: — Скрепи его на небесах, как здесь, на земле мы скрепляем его перед ликом твоим…

— Скрепляю! — звон колокольчиков стал громче и выше, голос — четче.

Теперь Дея точно могла сказать, что принадлежит он женщине. Но кроме нее в храме не было женщин!

О, Праматерь Эола, неужели она сходит с ума?!

— И пошли нам здоровых детей! — подсказал жрец.

— И пошли нам здоровых детей, — повторил Йеванн, с трудом удерживая на лице бесстрастную маску.

Стоило ему только глянуть на невесту, скрытую траурной вуалью, как ярость рвалась из него, готовясь снести всех вокруг. Но он сохранял хладнокровие.

Дея смолчала.

Колокольчики взорвались оглушительным крещендо, и в этот момент с куполообразного свода храма хлынул ослепительный солнечный свет. Крыша и потолок словно исчезли, открыв полуденному солнцу доступ в венчальный зал.

Золотые лучи осветили алтарь, позолотили мраморную статую Праматери и лежащие у ее ног дары — блюда с фруктами и золотыми монетами. Тут же вспыхнули свечи в нишах на стенах.

Жрец изумленно ахнул. Йеванн застыл. Император поднял голову вверх, пытаясь определить источник света. Он не слишком верил в его сверхъестественное происхождение, ведь боги уже много веков не снисходили до смертных и не посещали храмы Иллурии.

Дея же пожирала взглядом алтарь. Тот начал светиться. Огромный кусок горного хрусталя, обтесанный в виде шестиугольника, начал светиться. И этот свет шел у него изнутри!

— Не может быть…. — пролепетала она немеющими губами.

И, поддаваясь внезапному порыву, прикоснулась к нему.

Пальцы кольнула вибрация.

Дея рефлекторно одернула руку, но легкий ток продолжил бежать по руке, к самому сердцу.

— Это мой свадебный подарок тебе, маленькая ворожея, — прошелестел над ухом смеющийся голос, — воспользуйся им с умом!

И растаял в перезвоне колокольчиков.

Дея почувствовала, как в груди, в области сердца, разливается щекочущее тепло. Захотелось немедленно потереть это место.

А свет вдруг померк, так же внезапно, как и вспыхнул. Свечи погасли, словно их задул порыв ветра. Алтарь перестал светиться и снова стал глыбой прозрачного кварца.

Первым отмер Йеванн. Глянул, хмурясь, на императора:

— Что это значит? К чему эти фокусы, Ваше Величество?

— Никаких фокусов, мальчик, — Венарий, не скрывая удивления, покачал головой. — Я здесь ни при чем.

— Вы это видели? — воскликнул жрец, привлекая к себе внимание. Его лицо горело от возбуждения. В глазах полыхал фанатичный огонь. — Праматерь явилась! Праматерь Эола!

Он бухнулся на колени и что-то забормотал, не забывая через каждое слово прикладываться губами к подножию алтаря. По его красным круглым щекам заструились благоговейные слезы.

— С чего бы ей вдруг явиться именно нам? — Йеванн перевел взгляд на Дею.

Та продолжала смотреть на алтарь. Бледная, немного напуганная, чувствуя, как горло сдавливает невидимый обруч.

Разум отказывался принимать очевидное.

Праматерь явилась, чтобы благословить ее союз с полудемоном? Но это невозможно! Этого не может быть!