Когда мы расправились с утятами, картофелем, салатом, печеными грушами, сыром и кофе, Вульф удовлетворенно хрюкнул и отодвинул кресло назад.
– Я хочу полистать одну книгу, – сказал он. – Она наверху, в твоей комнате. «Здесь и теперь» Герберта Блока[4]. Принеси ее сюда, пожалуйста.
Хотя это означало, что мне придется преодолеть два лестничных марша на полный желудок, я с радостью согласился. Надо же было воздать Вульфу должное за то, что он так спокойно воспринял весть о моих рухнувших надеждах. А ведь мог бы изрядно поднапрячь свои голосовые связки.
Словом, я весело взлетел по лестнице, ворвался в свою комнату и подскочил к полкам, на которых стояли мои книги. Книг у меня немного, всего пара дюжин, так что я прекрасно знал, где какую искать. Тем не менее «Здесь и теперь» на месте не оказалось. Там, где она была, зияла пустота. Я огляделся по сторонам, заметил какую-то книгу на комоде и шагнул к нему. Это и впрямь оказалась «Здесь и теперь», на которой сверху лежали белые хлопчатобумажные перчатки.
У меня отвалилась челюсть.
Глава четвертая
Я рад был бы похвастаться, что сразу смекнул, где собака зарыта, едва увидел эти перчатки, но, увы, это было бы неправдой. Я взял перчатки, повертел так и сяк, даже напялил одну из них себе на руку, прежде чем окончательно осознал, что появлению здесь перчаток можно дать лишь одно объяснение.
Стоило мне прийти к такому выводу, как шарики в голове завертелись и мысли мои закружились беспорядочным хороводом. Я тряхнул головой и уселся, чтобы подумать. Мне понадобилась примерно минута, чтобы сформулировать первое мало-мальски вразумительное умозаключение.
Вульф решил таким образом признаться мне, что под личиной Санта-Клауса скрывался не кто иной, как он. И поступил так, чтобы я успел как следует обмозговать полученные сведения в одиночку, прежде чем обсудить с ним.
Но почему Вульф захотел, чтобы я размышлял в одиночестве? Ответ на этот вопрос я искал уже дольше, но все же додумался до единственно приемлемого решения. Вульф отказался от встречи с Томпсоном и договорился с Боттвайлем, что придет к нему на вечеринку в костюме Санта-Клауса, поскольку ему была невыносима сама мысль о том, что в его доме поселится женщина. Или же, как альтернатива, что я перееду жить в другое место. Это-то и заставило его пуститься во все тяжкие.
Ему во что бы то ни стало требовалось увидеть меня вместе с Марго и поговорить с ней, если подвернется удобный случай. Если бы он выяснил, что я блефую, я оказался бы целиком в его власти. Он издевался бы надо мной как хотел. Заявлял бы, что рад принять в своем доме мою невесту, и с садистским удовольствием наблюдал, как я пытаюсь выкрутиться. Поняв же, что я, напротив, настроен серьезно, и поверив в истинность моих намерений, он выиграл бы время для раздумий. Выигрывал он в обоих случаях.
Но самое главное, он продемонстрировал, насколько дорожит мной. Дал мне понять, что не хочет меня лишиться ни за какие деньги. Конечно, Вульф скорее на целую неделю отказался бы от пива, чем признался в подобной слабости, но в данную минуту он был беглецом от правосудия в деле об убийстве и остро нуждался в моей помощи.