Но я не отставал:

– Согласен, «фтуфка» удалась на славу, но все-таки – что, если?

– Все равно отвечу, что обсуждать столь ничтожную вероятность бессмысленно. Что, если бы твоя мать подкинула тебя в трехмесячном возрасте в клетку тигра? Что бы ты тогда делал?

Я ответил, что подумаю, а потом дам ему знать.

Что же касается повода для убийства, то можете попытаться сами угадать с трех раз, но даже близко не попадете. Ткнете пальцем в небо. Вся болтовня в кабинете Вульфа в тот памятный день не позволила бы пролить и луча света на подлинную причину смерти Филипа Холта. Вот как сыщики зарабатывают свои язвы!

Впрочем, я ошибаюсь. Ведь Флора Корби упомянула, что Филип Холт любил женщин, а это, безусловно, имеет отношение к делу. В числе женщин, которых он любил, оказалась и жена Поля Раго, привлекательная голубоглазая особа, по возрасту годившаяся соусному королю в дочки. Так вот, Филип Холт слишком усердно за ней приударял, а голубоглазке, в отличие от Флоры Корби, его ухаживания пришлись по сердцу, что она и доказала.

Вот только Полю Раго это почему-то не понравилось.

Когда во вторник в одиннадцать утра Флора Галлан пришла на встречу, что назначил ей Ниро Вульф, я испытал глубокое разочарование. Внешний вид этой женщины просто удручал.

Одна из моих обязанностей как доверенного помощника Ниро Вульфа заключается в сборе сведений о личностях, которые добиваются у Вульфа аудиенции. Вот почему, узнав, что Флора Галлан состоит в штате знаменитого заведения на Восточной Пятьдесят четвертой улице, где заправляет ее брат, я припомнил восторги по поводу Алека Галлана, на которые не скупилась моя подруга Лили Роуэн, и перезвонил ей, чтобы выяснить кое-какие подробности.

И вот что рассказала мне Лили. Галлан входил в тройку мировых законодателей моды. На парижских кутюрье он поплевывал, а на миланских и вовсе чихал, причем это сходило ему с рук. Он наотрез отказался закончить работу над тремя костюмами для герцогини Гарвиндской лишь потому, что она вовремя не прилетела из Лондона на примерку. И вовсе не захотел иметь дело со знаменитой кинодивой из-за того, что ему не нравилось, как та покачивает бедрами во время ходьбы. Было известно также, что однажды он запросил всего восемьсот долларов за летнее платьице. Правда, платье это изготовили по заказу его любимой клиентки, так что он отдал его практически даром. И так далее и тому подобное.

Вот почему, открыв во вторник утром дверь, чтобы впустить сестру модельера Флору, я был столь удручен. Передо мной предстала совершенно заурядная, даже унылая особа средних лет в темно-сером костюме, не только не примечательном, но и знававшем лучшие дни. Костюм давно не гладили, он явно жал в плечах и мешковато топорщился на талии.

Я сопроводил даму через прихожую в кабинет и представил Вульфу, утешая себя мыслью, что если сапожник может ходить без сапог, то почему бы сестре знаменитого модельера не позволить себе некоторую небрежность в нарядах. И тем не менее в глубине души я был уязвлен.

Ее манера вести беседу впечатляла ничуть не больше костюма, по крайней мере поначалу. Примостившись на краешке красного кожаного кресла возле стола Вульфа, она обеими руками вцепилась в серую кожаную сумочку, которую держала на коленях, и извиняющимся голосом, с едва уловимым иностранным акцентом залопотала, что ей крайне неловко беспокоить столь важную персону, как Ниро Вульф, и докучать просьбами уделить капельку драгоценного времени ее неприятностям.