Волк на секунду посмотрел на предложенное угощение, но тут же перевел взгляд обратно на лицо Фэллон. Она вспомнила, как дрессировала щенков Джема и Скаута с помощью печенья, и бросила лепешку Фаол Бану.

Он внимательно изучил и обнюхал подношение. Затем одарил девочку еще одним прохладным взглядом и схватил кусок.

– Вкусно, правда? – спросила Фэллон, подумав, что следует приготовить такое же печенье, как делала мать для их псов. – Пожалуй, не хватает меда, но и так неплохо вышло. Как бы там ни было, у Маллика еда получается гораздо хуже.

Скорее ощутив, чем услышав движение за спиной, Фэллон выхватила нож, обернулась, готовая защитить волка, и увидела силуэт мужчины. Вскинув оружие, она создала сгусток пламени в свободной руке и заявила:

– Если ты попытаешься причинить ему вред, я причиню вред тебе.

– Я не собираюсь причинять вред ни волку, ни тебе, – отозвался незнакомец, выходя из тени.

– Я тебя знаю, – прошептала Фэллон, чувствуя, как пальцы вздрогнули на рукоятке ножа, а сердце запнулось в груди.

– А я знаю тебя. Ты унаследовала глаза от меня. А рот – от матери. Подумать только, как ты выросла. Какой стала красивой, сильной и смелой.

Ее отец, родной отец, подошел ближе. Он оказался стройнее, чем на фотографии в книге. И выше, чем представляла себе Фэллон. Такие же темные, как у нее самой, волосы обрамляли лицо, которое она разглядывала сотни раз.

– Я не сплю. Потому что не ложилась сегодня.

– Ты не спишь, – подтвердил Макс. – Я пришел на твой зов.

– Я…

– Сегодня ночью завеса между мирами истончилась. Благодаря твоему обряду и твоей магии. Ты позволила мне пройти.

Фэллон осторожно протянула руку, не в силах сопротивляться любопытству, и ощутила под пальцами твердые мышцы мужского плеча.

– Ты настоящий.

– Обрел плоть на короткое время. Можно? – Макс прикоснулся к щеке дочери. На его губах расцвела улыбка, меняя выражение лица и глаз, отчего они словно засияли. – Моя красавица.

– Ты пожертвовал жизнью ради меня.

– Защитить тебя было моей привилегией, моей главной целью. И сделал я это с радостью. Давай прогуляемся, пока есть время. Скажи, ты счастлива?

– Я… Мама любила тебя.

– Знаю, моя милая. А я любил ее. Мы так недолго пробыли вместе. И огромная часть отведенного нам времени была наполнена страхом и насилием. Но даже тогда нам удавалось находить свет, радоваться жизни и получать удовольствие от общения. Ценить мелочи, удивляться прекрасному. Я влюбился в симпатичную ведьму, которая предпочитала не упражняться в колдовстве, а ходить по магазинам. Она превратилась в сильную, бесстрашную женщину. И ты являлась частью этих перемен. Ты сделала нас лучше, чем мы были раньше. Но расскажи мне о себе. Кое-что я могу видеть, но не все. Какое у тебя самое счастливое воспоминание?

– Как я училась ездить верхом, наверное, – ответила Фэллон, ощущая, как слезы жгут глаза, а сердце сжимается от чувства вины. – Когда мне впервые позволили поехать самостоятельно.

– Что случилось? – с тревогой спросил Макс, различив звенящие в голосе дочери слезы. Он остановился и мягко повернул ее лицом к себе. – Ты же не думаешь, что я стану упрекать тебя за любовь к человеку, научившему тебя верховой езде? Или Лану за чувства к другому мужчине, с которым они построили совместную жизнь?