— Да нет проблем, что вы, пожалуйста. Только я не совсем понимаю, чем могу вам помочь!

Распрощался с ним Никита быстро. Даже сам не ожидал, что покинет поле профессиональной деятельности этого человека столь бесславно. Но поделать ничего было нельзя: к допросу повара «Аль-Магриба» он был не готов. Когда Сайко начал сыпать названиями восточных блюд, у начальника отдела убийств было такое чувство, что… В общем, дураком кому охота выглядеть? Тем более в такой день, с таким чудесным романтическим настроением, с такими воспоминаниями.

«Черт с Ними пока, — благодушно решил Никита, — составит список блюд, там разберемся, что они тут ели. И где мог быть яд. Сами не поймем — спеца привлечем! Еще какого-нибудь повара-эксперта покруче этих».

Его, как он отметил, в ресторане передавали с рук на руки. Точнее, просто сбывали с рук — Сайко церемонно проводил его в обеденный зал и вернулся на кухню. В зале мирно журчал фонтан, ворковали голуби в клетках, пели канарейки. Потехина была тут же, в зале. Стояла у столика, за которым сидела единственная посетительница =— чрезвычайно полная молодая темноволосая женщина в белых необъятных брюках и широченной майке и модной в этом сезоне марлевке с вышивкой. Они с Потехиной тихо разговаривали.

— Ты не представляешь, — донеслось до Колосова, — и никто из нас представить себе не мог, чем все это закончится, какой бедой…

— У меня было нехорошее предчувствие. Особенно после того его неожиданного звонка. Ведь он месяц ей не звонил, точно забыл о ее существовании после развода. И вдруг напомнил…

О «беде» говорила Потехина. О «предчувствиях» — полная незнакомка. При виде Колосова обе женщины сразу замолкли.

— Закончили беседовать? — спросила Потехина после паузы. — Ну вот… хорошо… А это, знакомьтесь, Анфиса Берг.

— Анфиса Мироновна, — сказала толстушка, — вы меня тоже сейчас будете допрашивать? Я вообще-то сюда завтракать приехала, кофе пить.

— Завтракайте на здоровье, — сказал Колосов. Он отметил, что Симонова в зале нет. Не было видно и официантки Воробьевой. Она уже уехала. — Побеседуем, Анфиса Мироновна, позже. Я вас в управление розыска вызову, идет?

— В управление розыска? — Анфиса Берг нахмурила темные брови-шнурочки. — Это куда же, на Петровку?

— Скажете тоже, — Никита хмыкнул, — будто, кроме Петровки, и мест нет других в Москве, где нашему брату можно побеседовать с очаровательной женщиной. Вы мне телефон свой контактный оставьте, пожалуйста, мы с вами созвонимся, и вы подъедете к нам в ГУВД области на Никитский переулок.

— На Никитский? — Толстушка Берг встрепенулась. — Ой, а я знаю, где это, у меня там приятельница работает. Вот, — она выхватила из модной, расшитой мексиканскими узорами сумочки-торбы визитку, вот тут все мои телефоны. Мне очень, очень жаль Максима… До слез жаль, такое несчастье…

Можно и, наверное, нужно было говорить с ней прямо здесь, в ресторане. Но Колосов не хотел смешивать их — клиентов и персонал. Эти разрисованные стены, эти смешные диванчики в нишах, этот фонтан, эти воркующие голубки, этот сдобный аромат, казалось, пропитавший сам воздух обеденного зала, не способствовали беспристрастному допросу свидетелей по делу об умышленном убийстве. И не просто об убийстве — об отравлений, которое, если честно признаться, было преступлением столь редким, что случалось ранее в практике Колосова лишь однажды. С тем, прошлым, давним делом была такая же гнусная морока. Но это дело — и это Никита уже обреченно предчувствовал — обещало нечто похуже. Может быть, и даже самый настоящий висяк.