Навстречу шагнули, именно шагнули, а не бросились, трое темных ангелов, красивых и гордых, с темными крыльями за спинами, что делает их, на мой взгляд, похожими на польских гусар с крыльями за спиной.

Их мечи блеснули со сдержанным достоинством, лица, полные спеси и абсолютного превосходства.

Мое дыхание начало учащаться, сказал хрипло:

- Сэр Тамплиер, Сигизмунд!.. Вы берите правого и левого, а тот гад в центре - мой.

Алфофаниэш произнес надменно:

- Шодед, Эйва!.. Я убью это ничтожество и помогу вам.

Я прервал резким голосом:

- Алфофаниэш! Ты помнишь меня?

Он всмотрелся, крикнул пораженно:

- Я тебя убил!.. Но если ты как-то вернулся, с удовольствием убью еще раз!

Я молча ударил, Алфофаниэш переменился в лице, отступил, я ударил снова, потом еще и еще, наконец сбил с ног.

Он упал, перекатился через голову, но только начал подниматься, как я уже рядом и сильным ударом опрокинул на спину. Ударившись о каменный пол, он торопливо перевернулся, но встать не успел: носок моего сапога саданул его в живот с такой силой, что там квакнуло, а самого Алфофаниэша выгнуло дугой.

- Привык побеждать? - прошипел я. - Побудь в шкуре побеждаемого… побежденного… а потом и трупа…

Он все еще пытался вскочить, затем уже просто подняться, цепляясь за стены, но я шел следом и бил либо лежачего ногами, а если ему удавалось подняться на ноги, сокрушающим ударом сшибал на пол, уже запятнанный его кровью.

Наконец, когда он поднялся в последний раз, цепляясь за стену, я шарахнул его о нее так, что там остались сползающие потеки крови. Он рухнул снова, но упорно пытался подняться.

Голова уже болтается, как привязанная на веревке, глаза на обезображенном чудовищными кровоподтеками лице то и дело закрываются, но все еще пытался встать, пока я особо зверским ударом не опрокинул его навзничь, и там он уже остался, только хрипел, выплевывая кровь, да скреб камни пола ногтями.

Я опустился рядом, наступив коленом на грудь, с наслаждением ощутил, как она опустилась под моем весом, острие меча нависло над его лицом.

Алфофаниэш прохрипел разбитым в тесто окровавленным ртом:

- Вонзай свою сталь!.. Я покину это тело, вознесусь, но потом в новом облике отыщу и убью уже медленно и навсегда!

- А вот тут ваша няня ошиблась, - прошипел я. - Знаешь ли, что Каин убил родного брата?

Его глаза расширились в непонимании:

- Но ты… не… он…

- Зато его потомок, - ответил я с силой, - и его плащ на моих плечах!

Он рванулся, но я вонзил острие в раскрытый рот, налег на рукоять и смотрел, как он дергается, скребет ногтями землю, слышал за спиной стук его сапог по земле, но сам не отрывал взгляда от перекошенного ужасом лица.

- Как, говоришь, - спросил я, - зовут твою жену? Дочери есть?

Его глаза стали еще шире в смертельной агонии, лицо перекосила такая мука, что в другое время я бы сжалился, но эта сволочь тяжело ранила не кого-то еще, а меня, так что получай, гад.

Я повернул меч, навалившись на рукоять. Тот просел под моим весом, с хрустом проломил затылочную кость, и сталь противно скрежетнула по камню.

В распахнутую дверь вбежали трое блистающих ангелов с обнаженными мечами в руках. Доспехи настолько чистенькие, что эти трое явно еще не бывали в боях.