Явился и Гоша. Вальяжный и томный, он бродил по квартире и хозяйским взглядом обшаривал стены.

Из многочисленной плеяды дальних родственников остался лишь какой-то неказистый мужичонка, назвавшийся Виктором Максимовичем. Игорь осведомился о нем у Гоши. Но на вопрос, какую ветвь их обширного и раскидистого родословного древа он представляет, Гоша только недоуменно пожал плечами. Виктор Максимович поначалу смирно сидел в уголке и восхищенно озирался по сторонам. Но мало-помалу освоился и приналег на водочку. А в скором времени и лыка не вязал…

Всех удивила серенькая, похожая на мышку, Аля, одна из Ларисиных знакомых по каким-то потусторонним делам.

Когда, перетасовавшись кому куда и гремя стульями, собравшиеся уже расселись за столом и начали наполнять рюмки, Аля, не дожидаясь начала поминальных словоизлияний, встала и, запинаясь, смущенно, но настойчиво произнесла:

— Простите меня… Я, конечно, не близкая родственница… Но сразу хочу сказать, что, перед тем как начать поминальную трапезу… всем нам надо встать и прочесть молитву за упокой души умершей…

— А как? — вытянул физиономию Петька. — Я, например, не умею…

— А и не надо ничего уметь… — улыбнулась Аля. — Как можете… Своими словами. То, что на душе… Ничего особенного не нужно. Просто обратитесь к Господу, чтобы он помог ей… И не обязательно вслух. Закройте глаза и молитесь про себя.

Все присутствующие послушно поднялись. В квартире воцарилось молчание, изредка нарушаемое чьим-нибудь тихим бормотанием…

Прикрыв глаза, Игорь пытался настроиться на благочестивый лад. Но перед мысленным взором проплывали картины, совершенно не подходящие этому моменту. Блестящие милицейские кожанки. Хохочущий из овального зеркала призрак Илоны. Сумасшедшая чехарда событий последней недели. Столб черного дыма над раздавленным в гармошку «джипом»… И весь этот авангардистский вернисаж назойливо сопровождался залихватской песенкой группы «Мо-До» — «Айн, цвай, полицай!..»

— Ну вот и все… — облегченно улыбаясь, сказала Аля через некоторое время. — Видите, не так уж это и сложно. А Господь услышал вашу молитву и теперь поможет Ларисе на небесах… Тем более что она так странно ушла…

Все облегченно вздохнули и шумно уселись на свои места.

— А теперь можно? — спросил Барин, обращаясь непосредственно к Але.

— Теперь — да, — густо покраснев, чуть слышно ответила она.

— Ну так давай, Игорек. Ты, как самый близкий Ларисе человек…

— Я, кстати, ее брат… — обиженно вклинился Гоша.

— Ах да, прошу прощения. Тогда — вам первое слово.

Гоша встал и принялся нудно мусолить о своих родственных чувствах. Говорил долго, постоянно повторяясь и нажимая на то, что Лариса была для него самым близким и незаменимым человеком на земле. Его понесло в бескрайние рассуждения о душевных качествах Ларисы, о том, каким прекрасным человеком была его сестра, и о том, сколько усилий и самоотверженной братской любви стоило ему создать такого прекрасного человека. Постепенно эта спиралеобразная речь начала сворачивать в сторону собственного восхваления. И неизвестно, до каких дифирамбов самому себе он мог бы договориться, когда вдруг очнулся. И, скомкав последние фразы, прервался на полуслове…