Тем не менее, несмотря ни на какие вклинившиеся в ее план случайности и досадные оплошности, Хильда получила все, что ей было нужно, основательно подготовившись к возвращению Игоря. Она сняла наложенный магическим кругом запрет и, можно сказать, чуть ли не с распростертыми объятиями еще на Московском вокзале встречала беглеца, который, движимый безрассудным любопытством, осмелился высунуть голову из своего убежища. Она шаг за шагом проследила весь его маршрут. И оказалась вознаграждена за предусмотрительность, поскольку вовремя успела перехватить его из рук так ничего и не сообразивших милиционеров…

Хильда набрала номер телефона Гошиного офиса и, терпеливо подождав, пока тот, по своему обыкновению, взвесит все за и против, снимать или не снимать трубку, наконец услышала его голос.

— Добрый день, Георгий Михайлович, — язвительно произнесла она. — Как ваше самочувствие? Где обещанный мне Игорь Бирюков?..

Гоша сначала замялся.

— Я пока не имею известий от своих людей, — начал он. — Но должен получить их со дня на день… Может быть, их что-то задержало?..

И тут Хильда словно взорвалась.

— Зато я имею исчерпывающую информацию! Я знаю, что их задержало! — рявкнула она в трубку.

Ее долгому обличительному монологу, казалось, не будет конца. Она припомнила все.

И всякого рода махинации и злоупотребления, связанные с юридической практикой. И подлог документов на право владения никогда ему не принадлежавшим имуществом погибшей сестры. И связь со всякого рода грязными подонками, готовыми на все. И желание их руками убить ни в чем не повинного человека. И нарушение данного обещания привезти Игоря и передать ей лично в руки… И под конец — даже его, Гошину, сексуальную ориентацию.

И в итоге категорически приказала ему незамедлительно явиться к памятнику Попову на Петроградской.

Гоша не перебивал. И молча, терпеливо выслушивал ее тираду. Затем, когда она окончательно выдохлась, почему-то ровным, спокойным и даже вежливым голосом сразу согласился…

Через пару часов они встретились.

— Мне почему-то кажется, — начал Гоша, — что от вас, Галина Николаевна, желательно держаться подальше. Но поскольку вы сами навязываете мне свое общение и даже угрожаете, то мне ничего не остается делать, как предпринимать ответные меры. Вы, конечно, обвиняете меня в подлоге документов на право владения коллекцией. В моем намерении физически уничтожить Игоря Бирюкова… И вообще во всех смертных грехах. Хотя никак не могу догадаться, откуда вам известны такие подробности, как… Впрочем, оставим это… Позвольте же и мне, в свою очередь, кое-что вам противопоставить. На днях я имел беседу с одним человеком, который, увидев вашу фотографию, клятвенно заверял меня в том, что именно вы застрелили некоего Николая Лапина буквально на его глазах.

— Кто такой этот Николай Лапин? — равнодушно спросила Хильда.

— Человек один, мой подзащитный. Его иначе Шалым зовут… Вам это имя ни о чем не говорит?

Хильда уничтожающе взглянула на Гошу:

— Простите, но у меня нет знакомых среди уголовников.

— Допустим… — продолжал Гоша. — Я не спрашиваю, зачем вы это сделали. Но суть в том, что это был мой человек… Да, он, конечно, уголовник, алкоголик. Но ведь от этого ничего не меняется. Убийство есть убийство… Не беспокойтесь, я слез по нему не проливаю. Человек он был никудышный, но сами понимаете. Факт преступления налицо…