Фаина издала сдавленный звук — он поднимался, мнилось, от самого основания ее сколиотического позвоночника. С таким звуком вакханки пускались в пляс, а мореходы приветствовали надвигающуюся из тумана землю.

На мгновение бык в вышине перестал жевать и посмотрел на пришелицу долгим и, как ей показалось, ироничным взглядом. Узнал. Склонил набок увенчанную рогами голову. Лениво стеганул хвостом муху.

Дрожащими руками Фаина расплатилась с таксистом — тот пожелал красивой мисс удачной прогулки и рванул в направлении аэропорта.

Она оттащила свой колесный чемодан от дороги, сволокла вниз по щебенке и бросила его прямо в кювете, в колючих кустах не то ежевики, не то ее дальней южной сродницы.

Взволнованная, бледная пробралась она сквозь кипарисный заслон. И, едва не захлебываясь от восторга, начала взбираться по склону вверх, даром что было довольно круто и не видать тропинок. Почти не спавшая ночью, она быстро сбила дыхание. Упала, до крови ободрала колени — сломался каблук, угодивший в заросшую колючками расщелину между камнями. Наконец она догадалась снять туфли, вновь поднялась и — бегом, бегом. На лбу выступили крупные капли пота. Тяжело дышащая, жаркая Фаина вытерла их тыльной стороной ладони и зачем-то лизнула ее. Сердце стучало все быстрее. Пальцы возбужденно сжались в кулаки.

На середине пути горячий, критской охрой окрашенный южный ветер налетел на нее откуда-то снизу. По-хулигански, до самой груди, он задрал Фаинину клетчатую юбку, обнажив немного вялые розовые ягодицы с ниточками белых стрингов (спереди на них был вышит пайетками цветок), высушил потеки крови, ручьями протянувшиеся от Фаининых коленей до стоп, и словно гигантский фен поднял вертикально вверх ее черные длинные волосы, густые и гладкие, какие бывают, наверное, у одних только китаянок, обещая Фаине экстаз без раскаяния и конца.

Фаина осторожно присела на деревянную скамейку, свинтила крышечку с бутылки минеральной воды «Рувас». И с жадностью ливанской беженки из телевизора проглотила хорошо если не триста грамм разом — ну и жара в конце октября!

Да и туристы шастали с не приличествующей сезону прытью — во Дворце было людно, как в каком-нибудь июне. Мимо Фаины прошла ватага русских кавээнщиков в фирменных футболках, они напрявлялись прямо к руинам зернохранилища.

— Вот, придумал шутку.

— Валяй.

— Почему на Лазурке нет комаров? Потому что им это не по карману!

— Ничего. Только у нас мало кто знает, что Лазурка — это Лазурный Берег. Короче, не пропетрят.

— Можно переделать под Сочи.

— Но в Сочи есть комары, брат!

Фаина проводила соотечественников долгим взглядом и вновь прильнула к бутылке.

У обутых в кожаные сандалии ног Фаины расселась прямо на земле дюжина студентов-израильтян, вязаные крючком шапочки были накрепко пришпилены к их затылкам при помощи женских невидимок.

Сзади, в тени пиний, галдело многоголовое семейство мормонов — разгадывало кулинарный кроссворд. С правого фланга надвигалась немецкая группа под предводительством вислоусого греческого гида. Экскурсия подходила к концу, остались последние вешки.