Почему так срочно пришлось доставать тяжелые танки? Большое спасибо по этому поводу требуется сказать русскому императорскому флоту! В 1922 году Япония приняла на вооружение первую в мире противотанковую пушку, калибром 37 мм, «тип 11», созданную из «стволиков» для тяжелых орудий русского флота и использующую русский же снаряд 37 мм, запасы которых Япония захватила в Порт-Артуре и на тех кораблях, которые сдались японцам из 2-й Тихоокеанской эскадры. В 1919 и в 1920 годах Илья и другие командиры Амурской партизанской армии гоняли японцев, как мышь веником, бронеавтомобилями, с которыми 6,5-мм «Арисака» и пулеметы на основе этого патрона ничего сделать не могли. В 1922-м положение японцы исправили. У этой пушки даже колес не было: четыре станины и все. Могла быть использована и как зенитная. Переносилась шестью бойцами, в расчете было 10 человек, отделение, половина из которых считались запасным расчетом. Эти же стволы японцы решили использовать и для вооружения своих танков. Броня Mk.VIII держала выстрел из этого орудия. Начальная скорость вылета снаряда из нее была невелика, меньше 500 м/сек. Но для остальных танков и бронемашин Красной Армии это орудие представляло большую опасность.

Белокитайцы прокололись только в ноябре 1925 года, попытавшись досмотреть дипломатическую почту в курьерском купе. Этот вопрос был заранее проработан с Уборевичем, и по своим каналам Кристап направил «дезу», что дипкурьер Коротков везет согласованный план наступления Красной Армии СССР в шести провинциях, граничащих с Китаем.

11 ноября 1925 года «рыба клюнула», причем в Мукдене. Коротков только погрузился в поезд в Харбине со своей почтой и направлялся в Пекин. Он вез ноту СССР о невыполнении Японией обязательств по разоружению Порт-Артура: по Вашингтонскому договору Япония обязалась разоружить ее, плюс обычные дипломатические документы и почту для сотрудников. Японцы в «операции» задействованы не были, хотя информация, в первую очередь, интересовала их. Таким образом, мы «знакомили» китайцев с совершенно секретной информацией о состоянии крепости Порт-Артур, так как они были лишены права контроля, а Англия, Франция и США – имели право на такой контроль. СССР они уведомляли по особому соглашению, которое секретом для японцев не являлось, и наши представители включались в комиссию в составе американской делегации. Но диппочта охраняется международными соглашениями, а тут такое нарушение! Е Тинь среагировал сразу: внезапным ночным ударом была взята станция Куань-чен-дзы, это в старом русском написании. И его кавалеристы и бронепоезда двинулись к Мукдену. Мост через Сунгари в Гирине подвергся бомбардировке и был поврежден, а затем подорван диверсионной группой 4-й армии КАК (Красной Армии Китая). Фактически армия была одна, но называлась она четвертой. Четыре бронепоезда и части Е Тиня прибыли в Мукден через шесть часов, при этом гарнизон крепости Бейдаин разбежался. До самого утра японцы даже не шевелились, но в шесть часов по телеграфу поступило сообщение, что к вокзалу выдвигаются японские войска, приведены в боевую готовность бронепоезда. Ответная телеграмма Кристапа разрешала привести в действие основной план. За станцией Чжаньцянь был взорван мост, находившийся на территории Китая, а не в провинции Ляодун. Обе железные дороги, а заодно и шоссейные мосты, связывающие оккупированную территорию Кореи с Китаем, были уничтожены. Скандал был раздут до небес: китайские милитаристы покусились на святое! На международное право! С раннего утра казармы войск Чжан Цзолиня были подвергнуты бомбардировкам с воздуха. В первом налете принимали участие только самолеты DH.9AH, с опознавательными знаками Красной Армии Китая, прикрываемые немногочисленными истребителями КБ-5. Самолетов у Цзолиня было в этом районе только два: один DH.9A и один «Кошики-2», которые оказались захвачены армией Е Тиня.