— Я скажу очень просто,— начал он, не дав Рэчел возможности ответить.— Может быть, до вас дойдет смысл: я не могу охранять ее здесь. Понятно? Или я сложно объясняю?
Рэчел повернулась к Биллу Девейну.
— Ты думаешь, он сейчас там, в зале?
— Не знаю,— Девейн пожал плечами.
Она повернулась к Фрэнку с помертвевшим лицом.
— Он здесь, это правда?
— Может быть,— кивнул Фрэнк.
— Да, ладно, ребята,— вставил Спектор.— Мы этого не знаем. Мы, действительно, этого не знаем.
Но тут Рэчел пришла ужасная мысль, и вопрос о выступлении отодвинулся на второй план.
— Ты знал, что он был в моем доме, и ты не сказал мне об этом… Я не могу в это поверить… О, Господи!
Девейн поднял руки, как бы призывая прекратить спор. Ему было ясно, что в таком состоянии Рэчел не могла выходить на сцену.
— Поехали домой, Сай. И нужно объявить зрителям, что выступление отменяется.
— Прекрасно,— сказал язвительно Спектор.— Вот ты и объяви об этом. И будешь сам отвечать, если они разнесут этот клуб до основания. Вот послушай-ка!
Даже сюда, за кулисы, доносился рев и шум с улицы. Толпа хлопала и кричала, требуя Рэчел Мэррон.
— Хочешь сообщить им об этом? Не буду тебе мешать!
— Но это необходимо, Спектор,— сказал Девейн.— Извини.
— Храбрый какой!— усмехнулся Спектор.
Когда Билл Девейн появился на сцене клуба "Майан", шум прокатился по толпе, заглушая его голос. Публика волновалась, нетерпеливо ожидая начала представления.
Он медленно пошел к микрофону в центре сцены, пробираясь сквозь этот физически осязаемый шум, как через болото. Он никогда не чувствовал себя таким одиноким, как в этом зале, где собралось больше тысячи человек. Девейн постучал пальцем по микрофону, и шум постепенно утих.
— Я прошу прошения у уважаемой публики…,— зал замер в ожидании.— Я должен сделать объявление… Мне очень жаль, но в связи с определенными обстоятельствами…
— Где Рэчел?
— Рэчел, э-э… к сожалению…
Они поняли, что сейчас последует. Шквал выкриков и свиста обрушился на Девейна и заглушил его слова. Затем у самой сцены зрители снова начали скандировать: "Рэчел! Рэчел! Рэчел!" Они хлопали, топали ногами и кричали в такт. Все здание дрожало, как при землетрясении.
Фрэнку с Рэчел удалось добраться до выхода сцены, когда они услышали крики и свист. Она внезапно остановилась. Лицо ее неожиданно прояснилось, выражение страха и унижения исчезло, словно солнце вышло из-за туч после грозы.
— Постой!— сказала она.— Ты слышишь это?
Фрэнк понял, о чем она думает.
— Рэчел, не делай этого. Они того не стоят.
Но аплодисменты и овации завораживают. Они имеют просто гипнотический эффект, настолько сильный, что она не заметила, как Фрэнк в первый раз назвал ее по имени.
Фрэнк схватил ее за локоть и попытался вывести за дверь, но она сердито оттолкнула его руку.
— Ни один сумасшедший субъект не заставит меня уйти со сцены!
Громоподобный рев приветствовал Рэчел, когда она оказалась в свете прожекторов на сцене со своей парадной улыбкой. Несколько минут она буквально купалась в потоке оваций, упивалась ими, словно изголодалась по обожанию. Она поклонилась и тоже зааплодировала публике, затем махнула в сторону Билла Девейна, как бы прося оказать ему поддержку. Минуту назад он казался злейшим врагом, но одним-единственным жестом Рэчел заставила публику приветствовать его и хлопать ему.