Так уж переплелись факты биографии с особенностями характера Михаила Ратникова, что он лет с четырнадцати-пятнадцати мечтал пожить один. Чтобы рядом не присутствовал никто, чтобы не только не выполнять чьих-то просьб или требований, не согласовывать свои действия и режим с существованием пусть сколь угодно близких, даже любимых людей, но и напрочь отгородиться от окружающего мира небольшим, но исключительно личным пространством. Вот такой «таракан» в голове, порожденный невозможностью побыть одному, когда это необходимо. Это не стало навязчивой идеей или просто горячим желанием, но время от времени посещала мысль: «А хорошо было бы… что хочешь, то и делаешь, и никто не видит, и ничего не скажет, или не подумает, или не спросит, и никому не надо ничего объяснять, и все такое прочее…»
Сбылось… Стал жить один. Справил девять дней со смерти жены, проводил гостей, начал убирать со стола… Прямо так — со стопкой грязных тарелок в руках — сел на подвернувшийся стул, и вместе со знакомыми словами «Уже никогда…» пришло: «Не смей больше мечтать — мечты сбываются!» Сказать, что захотелось по-волчьи завыть на луну — ничего не сказать. Кто сам не испытал — объяснять бесполезно. Но выводы сделал.
Не мечтал больше никогда и ни о чем (да и какие, к черту, мечты, когда под полтинник подкатывает?) — только рассчитывал и планировал. Помогло, прямо скажем, слабо: сначала, во исполнение чьих-то чужих планов, загремел за решетку, а потом, опять же по чужим расчетам, в двенадцатый век.
«Новое молодое, здоровое тело, впереди целая жизнь, и не надо вздыхать: «Если бы молодость знала, если бы старость могла…», потому, что знаешь и можешь! Разве это не сбывшаяся мечта? Но ведь не мечтал и не просил!
«…Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут».[4] Подарок от Воланда? Или не подарок, а предложение, от которого невозможно отказаться? А что вас так сильно удивляет, сэр? Решение жить только планами и расчетами, отказ от эмоций, желаний, мечтаний, страстей — разве это не отказ от человеческой сущности? И у вас все получалось! Ну, почти все. Свой городок, своя дружина, сотник в четырнадцать лет. А сейчас у вас в руках княжеская семья, и вы собираетесь поступить с ней так же, как до сих пор поступали с другими — просчитать мотивации, определить способы воздействия и добиться своего… Ничего же нового — со сколькими людьми вы уже привычно обращаетесь, как с шахматными фигурами? Не о том ли тысячи, а может, и миллионы наивных придурков просили во все века того, у кого не счесть имен, включая имя Воланд?
Что, не верите? Атеист вы? Ну и что? Результат-то налицо! Нужны еще аргументы? Пожалуйста! Недавно Роська, которого вы чуть ли не за сына держите, подсчитал, что ваше личное кладбище уже перевалило за три десятка собственноручно вами, сэр Майкл, убиенных. Какие чувства вы испытали? Удивление: «Когда это я успел?» И все! Как вам сей факт, досточтимый сэр?
Желаете еще? Да сколько угодно! Припомните-ка, как вы теперь относитесь к когда-то любимым вами персонажам братьев Стругацких: дону Румате и Максиму Каммереру? Как к наивным хлюпикам, рефлексирующим интеллигентам… Что там у вас еще из набора уничижительных эпитетов имеется?