Резко развернувшись, я быстрым шагом подошёл к одной из стен и резко ударил по потемневшей от времени штукатурке, на которой довольно чётко выделялся светлый узор ранее висевшей здесь декоративной решётки. Как я и думал, кулак легко разрушил облицовку, тут же осыпавшуюся на пол мелованным крошевом, а я, зацепив пальцами открывшийся полукруглый вырез, резко потянул замаскированную дверцу на себя, открывая один из многих тайных ходов, которыми был буквально пронизан весь чародейский терем.
Да, я здесь действительно был раньше. Точнее, не совсем я, потому как то было всего лишь одним из воспоминаний, навеянных мне в своё время Книгой Марией. А если точнее, я каким-то образом очутился в давно разрушенном и сожжённом посаде Каремышевской ипокатастимы, которая примерно триста пятьдесят лет назад довольно неудачно попыталась осесть в среднем течении Волги. Оригинальные же воспоминания принадлежали моему почти тёске, Антонию Еремеевичу Бажову, и, вообще-то, были про очередную неземную «любовь под стрелами», однако, пока учебник у меня не отобрали на благо Алёны, я регулярно использовал его содержимое не по прямому назначению.
Поэтому, собственно, и знал о «Каремышевской Бойне», можно сказать, из первых рук, несколько раз специально пересматривая воспоминания того самого единственного сохранившего жизнь защитника посада, а то и вообще единственного Бажова, пережившего ту ночь. Но вот то, что я здесь и сейчас, собственно, делаю, оставалось для меня загадкой. Как и то, каким именно образом это место связано с моими испытаниями.
В этот момент за спиной послышался тихий шорох, и я резко обернулся, чтобы увидеть, как мешок, который раньше валялся рядом, сам собой развязался и открылся, после чего из него начали вылетать яркие зелёные искры. Какое-то время они, словно бабочки, порхали по всей комнате, а затем постепенно опустились на пол. Первая же коснувшаяся деревянных досок тут же породила яркую вспышку, от неожиданности сильно ударившую по глазам. Когда же я наконец перемогался, на том месте, где зелёный огонёк коснулся пола, увидел неподвижно стоявшую тётку Марфу.
Именно тогда искры заполыхали одна за другой, каждая в результате превращаясь в одного из чародеев моей ипокатастимы, чьи образы, судя по всему, были выбраны в совершенно произвольном порядке. Так, например, настоящих боевиков, за исключением нескольких защитниц, мне так и не завезли, зато появилось много искателей, а среди них и Лена с Алёной… И уж назвать последнюю чародейкой было невозможно даже с большими оговорками.
Всего насчитал двадцать девять человек, каждый из которых сейчас выглядел как застывшая восковая фигура. Зато все были в полном боевом обмундировании московского образца, причём явно не Каремышевского периода. Да ещё и со специальной клановой амуницией в виде плащей, мечей и самострелов, которые выглядели совершенно одинаково и имелись даже у тех, кто отродясь таким оружием не пользовался.
Именно в этот момент здание, в котором мы находились, вдруг содрогнулось от чудовищного удара, а меня словно лошадь прямо в грудину лягнула, тут же отбросив прямо на пол, и я почувствовал, как вновь приложился своей многострадальной головой. Мир закружился, и я провалился в темноту.