В последние минуты жизни старца я находилась в его келье. В церкви с утра читали молитвы. Вечером приехали митрополит Даниил и архимандрит Михаил. При чтении девятой песни Канона старец улыбнулся и отдал свою праведную душу Господу.

Раньше я ходила в храм только для того, чтобы поставить свечку. Такой слабой была моя вера, пока моя бабушка Ирена Багратиони не пригласила меня в Париж, где она жила в эмиграции после революции. Она служила псаломщицей и певчей в храме святой равноапостольной Нины.

В храме богослужений временно не было, потому что старый настоятель скончался, а нового, отца Арчила (он и по сей день там служит), ещё не назначили. Поэтому бабушка водила меня в греческую православную церковь. Она старалась углубить во мне веру, искренне желая, чтобы я стала исповедоваться и причащаться. Я уже была готова к исповеди, но с переводчиком у священника–грека исповедоваться было нельзя. Однако когда батюшка узнал, что я из Грузии, он сказал: «Ради невинно пролитой крови грузинского народа, Бог да простит тебе, чадо, все прегрешения от рождения до сего дня». Так, без исповеди, впервые в жизни, причастил меня греческий священник. После этого моя жизнь совершенно изменилась.

Неожиданно для бабушки я решила вернуться обратно в Грузию. Моё решение было твёрдым, и бабушка сразу же отправила меня домой.

На работе всё шло нормально, но я не могла найти душевного покоя и однажды, неожиданно даже для самой себя, воскликнула: «Господи, где мне найти спасение и утешение?» — и… случайно нажала кнопку телевизора. Оттуда послышались звуки церковного песнопения. Я поняла: моё место в монастыре. Подруга предложила мне поехать в Мцхету в Самтаврийский женский монастырь.

Благодарю Бога за то, что Он такой короткой дорогой привёл меня в монастырь, где я и познакомилась со старцем Гавриилом. Когда я впервые увидела его в храме, то меня поразило его лицо, светлое и благодатное. Я сразу полюбила его и старалась быть к нему как можно ближе. Всё свободное время я проводила у него в келье, часто возила его на машине. Он очень помогал мне, наставляя и укрепляя в вере.

Однажды мы находились у него в келье. Я молчала, видя, что старец был чем‑то расстроен. Он сам нарушил тишину, произнеся: «Сколько бед ожидает Грузию, сколько мучений!» Потом обратился ко мне: «И на твою голову обрушится много бед, но всё это случится для твоего же очищения». Потом отец Гавриил предложил мне выпить кофе и взял в руки очень грязную чашку. Словно не замечая этого, старец налил в неё кофе и подал мне. Я почувствовала отвращение, но переборола его и — выпила. Никогда не забуду его радостного взгляда. Он поцеловал меня в голову: «Ты действительно любишь меня, действительно любишь Бога, продолжай так же, и Бог всегда будет с тобой». С тех пор мы ещё больше подружились.

Однажды он собрался ехать в монастырь Джвари (Крестовый)[36] и потребовал, чтобы мы купили водку. Возле храма он вдруг из‑под мантии достал бутылку, открыл её, пригубил и передал мне. Я через силу сделала один глоток. Потом он дал выпить другим нашим спутникам и с радостью сказал: «Видишь, нас никто не осуждает, они все спасутся». Я думала, что этим всё закончится, но старец сказал: «У нас нет хлеба. Надо достать деньги — садись попрошайничать». Что делать? Села попрошайничать. Нам стали подавать. Когда набралось достаточно денег, отец Гавриил пригласил всех, кто был рядом, и накормил на эти деньги. Сам же он не взял ни кусочка, а эту необычную трапезу закончил словами: «Кто унизит себя, тот будет возвышен».