Но это лишь первый шаг на пути предательства рода человеческого. Потом настанет черед убийств, страшных пыток, людоедства, насилия… Потому что твоя темная частичка начнет расти и заполнять тебя всего, без остатка. И в конце концов, тот, кто тянулся к силе и власти, получает вечную власть. И вечную жизнь. За гранью смерти. Только уже в другом обличье. Не человеческом. И все будет так, если не остановят…
Остановят, потому что есть другие. Чистая кровь. Те, чьи предки никогда не братались с нечистью, не искали у ночи силы и власти. И над ними — над нами — дети ночи не властны. Они могут только убить нас, но никогда не смогут нас подчинить. А мы — мы сражаемся с ними. За себя, за тех, кого они затемнили в былые поколения, за всех. За весь людской род. Потому что для детей ночи мы всегда — пища. Некоторым нужны наши эмоции: страх, боль, а некоторым даже — любовь. Кто-то тянет из нас жизненную энергию — волю к жизни, волю, которой они и питаются. А кому-то банально требуются наши плоть и кровь. Но все они — враги. Непримиримые враги. Естественные враги…
Отец Александр сказал, что Чистая кровь для детей ночи — как наркотик, как деликатес, как самое пьяное вино и самая вкусная пища. Поэтому они ищут нас. А мы их. Потому что они мешают нам жить…
И из нас готовят воинов. Тех воинов, от которых бегут не только дети ночи, но и сама ночь…
Ленка рассказала, что ее родители погибли от рук (или лап? Сашка не знал, как правильно…) оборотней. Отец Ленки был одним из тех, кто сражался с нечистью. Он был отличным воином, Сашка понимал это, глядя на Ленку, и у «черных» был к нему длинный счет. Те, что напали на родителей Ленки, хотели отомстить, а еще очень хотели добыть Чистую кровь.
Ответ на свой вопрос про врага Сашка получил. И в придачу получил еще целую кучу новых вопросов. Ну вот, например: если есть организация, сражающаяся с нечистью, то почему она засекречена? Почему не сказать всем людям, что у них есть враг? Ведь тогда бороться будет проще? Или нет?..
Но каждодневные заботы, занятия и тренировки скоро вытеснили из головы эти вопросы. Тяжело философствовать, если ты бежишь с полной выкладкой кросс на десять километров, потом отстреливаешь на стрельбище сотню выстрелов, потом рубишься с братом Федором и братом Теруо, потом долбаешь немецкий под бдительным надзором Виктории Францевны, потом помогаешь Гаврику разобраться в запутанных словах молитв — а тебе всего-то четырнадцать лет и десять месяцев! И еще Ленка… Вот и сейчас, она полдороги от стрельбища бежала, буквально повиснув на его плече, а к тому, что придется тащить не один «калаш», а два, Сашка уже привык и забирал у Лены оружие без дополнительных просьб.
— Шагом! — скомандовал отец Александр, и пыхтящая, сопящая, гулко топочущая змея из двух десятков человек сбавила темп и облегченно вздохнула.
Сашка смахнул со лба пот, поправил разгрузку. Уставшие до крайности подростки невольно расправляли плечи. Отряд подтянулся, подровнялся и бодрым шагом вошел в ворота. Впереди горячий душ, горячий чай и блаженный отдых. Если бы здесь были приняты строевые песни, отряд сейчас бы яростно горланил что-нибудь вроде «Взвейтесь, соколы, орлами»…