Наконец, мы любим друг друга.

Во всех смыслах.

Любим и работаем над собою, а также друг над другом.

Да-да-да, осознавая, что любовь — это не дар, а труд, и ещё какой труд: непрестанный, ежедневный, послаблений не предполагающий.

Впрочем, моя любовь даётся мне гораздо проще — она же красивая, моя жена. Красивая и молодая. Этот мой многодетный, коротко стриженный подросток, брюнетка со вполне себе престижными формами.

…ещё её однажды приняли за мою дочь.

Хотя я вроде тоже нормально выгляжу.

Надо, наверное, поменьше ходить с друзьями в модные московские заведения.

Все мы смотрим кино и любим читать всякие глупости про артистов. Вроде давно уже понятно, что ничего такого необычайного не прочитаем, а всё равно тянет.

Одновременно с этим каждый второй из нас уверен, что работа артиста — сущая ерунда, и хлеб свой они едят едва ли не даром.

Если вы вдруг в этом не уверены, то вы тогда каждый первый, а второй — это как раз я.

По крайней мере, до недавнего времени я именно так и думал: актёрская жизнь — это поедание сливок, бесконечные фотосессии и раздача интервью, полных многозначительных банальностей.

Ладно там ещё театр — это куда ни шло: во-первых, в театре надо запоминать огромный текст, во-вторых, такая толпа на тебя смотрит, и если ошибёшься — все заметят, позорище какое!

Другое дело — кино.

Текст можно выучить за десять минут перед сценой, а облажаться совсем не страшно — ну, режиссёр обругает, а вообще на съёмочной площадке все свои, так что пожурят и простят.

В кино я попал совершенно случайно. Мне уже несколько раз предлагали что-то там сыграть, но, прекрасно зная, что никакой природной склонности у меня к лицедейству нет, я немедленно и без раздумий отказывался.

Когда позвонили в очередной раз, и потом ещё несколько раз (я всё не брал трубку), мы с детьми, женою и большой собакой находились в деревне.

Чтоб поговорить по телефону, который в тех местах обычно еле ловит, мне пришлось встать из-за обеденного стола, выйти на улицу и пройти до ближайшего, самого крупного в деревне столба — мобильный более-менее включался только там.

— Чего хотим? — спросил я у телефона, перенабрав.

Мне вкратце изложили суть дела: снимается сериал, хотели бы меня видеть в одной из ролей.

— Да ну, нет, — отмахнулся я.

— Вы всё-таки подумайте, — сказали мне, но я уже отключился.

Вернулся за стол, жена спрашивает:

— Чего там?

— Да вот опять в кино предлагали сниматься.

Тут и возникли непредвиденные факторы. Дело в том, что, когда мне предлагали сниматься в прошлый раз, дети мои были ещё не столь взрослы и убедительны, мало того, возможно, их было на одного-двух меньше.

А тут все четыре как закричат:

— Папа, снимись в кино!

Почему-то им показалось это очень нужным и важным.

Я опять отмахнулся, но они не отставали.

За обедом не отставали, за ужином, и на следующее утро тоже.

Жена почему-то их поддержала, хотя она как раз больше, чем кто-либо другой, охраняет меня от легкомысленных поступков.

Отступать было некуда, близким я не отказываю.

В общем, когда мне позвонили в следующий раз, я сказал: ок, выезжаю.