Мода — безусловно, женщина.

Слаба, мимолётна, ранима, разноцветна. Казалось бы, её легко победить, чтоб управлять ею. Но раз мода — женщина, то она и повелевает, время от времени выстраивая мир под себя, ежеминутно меняя свои предпочтения, страдая очаровательным отсутствием логики, меры, такта.

Мода — блистательный мир. Взирающему на этот мир кажется: если тебя приобщат к лоску и аромату моды, есть шанс стать небожителем.

Человеку скучно быть похожим на себя, ему нравится быть похожим на кого-то, кто кажется ему лучше, успешней, сильней.

Позавчера было красиво платье в горошек, вчера — рваные джинсы больше на размер, сегодня — джинсы на размер меньше. От драгоценных камней величиной с яйцо к простоте и обратно. От изысканных форм к бесформенности и снова назад. Отличаться от всех так, чтобы стать неотличимым от лучших: это, знаете ли, задача.

По совести говоря, на моду легко обрушиться, обвинить её в потворстве человеческой слабости, пошлости или глупости. Но все эти претензии стары, стары.

В конце концов, мода — это не только отличная возможность успешной паре явить себя в свете.

Дань моде отдают монархи, генсеки и тираны. Или даже устанавливают её. Пётр заставлял бриться и носить парики — он был тот ещё модник, повлиял на русский мир много больше любого модельера. Догадываюсь, что помимо бритых бород, париков и камзолов для мужчин появились тогда и все эти женские чудачества — корсеты, чулки и прочее декольте. Пётр лично проверил, как это работает, и сказал: «Хорошо».

Кеннеди, Троцкий, Кастро — чем не образчики моды, которая проходит насквозь сезон за сезоном и будет неистребима ещё годы, десятилетия, а то и столетия? Если б мы наверняка знали, как выглядел Чингисхан, — о, как влияло бы его одеяние на стиль одежды многих и многих!

Древние греки или римляне — разве они не продолжают влиять на нашу моду?

Древняя Африка, Древняя Индия, Древний Китай — всё это полноценные участники парада мод, они отвоёвывают своё пространство, подспудно диктуют те или иные тренды. Великая цивилизация — всегда тренд.

А сарафан, косоворотка, тельняшка — куда они денутся? Толстовка? — между прочим, редкий случай, когда блажь русского барина и по совместительству гениального писателя стала международной модной приметой. Комиссарский кожаный пиджак, наконец. Кепка-хулиганка, брюки клёш, косынка — да мало ли что.

Мода влияла на победы армий, и на их поражения тоже.

Мода касается даже такого консервативного института, как церковь. Когда нынешние борцы с переизбытком церковного благолепия говорят про роскошь одеяний патриархов — разве они не догадываются, что все эти, казалось бы, излишества в данном случае есть обязательная и неизбежная составляющая ритуала? Церковь, чтобы влиять, должна восхищать — иначе зачем весь мир возводит такие храмы?

Священник, равно как и генерал, флотоводец, астронавт должен выглядеть величественно. Он ведёт нас к иным мирам, мы вверяем ему свои душу и тело.

Порой моду воспринимают как стихию — и что-то в этом есть, опять же, схожее с женщиной. Не хочу ботинки-лодочки, хочу милитаризма, берцев, кожаных ремней. Разонравились мини, хочу макси. Долой косу до пояса, бреюсь наголо.