Масскульт, в любом его виде, сегодня фиксирует одно, завтра — другое. Клуни — умный парень, и в конечном итоге сыграет всё что нужно: была бы Рифеншталь.

Мало ли на свете существовало разнообразных парадоксов! Можно придумать много новых. Просвещённый кардинал Ришелье по сей день выглядит как мракобес, малахольный злодей Николай Второй — напротив.

Александр Македонский иногда, в минуту душевных сомнений, был геем, хотя, говорят, завёл около семисот детей от самого себя, Чингисхан, кажется, не был геем, а Иван Грозный точно нет.

На сегодня в масскульте Македонский — милый, красивый, одарённый юноша, он пришёл в Азию и всех победил; Чингисхан — тоже ничего, потому что он друг степей, и дик, и никогда не воевал против американцев; а Грозный — безусловно плохой, он к тому же русский, с длинной бородой, глаза вытаращил, этого точно в ад; даром что людей убил в сотни раз меньше, чем его коллеги по созданию империй.

Всё сложилось как пазл. Но эта ваша детская картинка мира — кому вы её предлагаете? Что с ней делать-то? Приколоться? Ну, прикольно, спасибо.

В комиксе легко жить, там всё понятно; проблема лишь в том, что его кто-то придумал для нас.

Безусловно, гражданину глянцевому редактору никто не звонил и не просил написать такую колонку, но для него заранее создали тренд, и вот он уже в тренде.

Далее следуют несколько незаметных движений рук — и в тренд попадает аудитория его журнала, фейсбук, лучшие московские кафе, все просвещённые пацаны и девчонки. Бьюсь об заклад, пять лет назад они даже не думали о том, что им сообщил гражданин редактор, а если бы им кто-нибудь сказал, что есть вот такая тема — они бы только криво усмехнулись: да ладно, чушь ведь.

Теперь они криво усмехаются, когда кто-то не воспринимает эту тему всерьёз.

И уверены, что эта их кривая усмешка — собственная. А она не собственная, им её приклеили, и они с ней ходят, свободные люди с зачарованным рассудком.

Вы можете собрать героев русской классики в компанию и дать им ровно ту тему, которую мы обсуждаем, чтоб и они поддержали беседу? Могут ли, скажем, двое мужчин, живущих в любви, усыновить маленького мальчика? Сидят Алёша Карамазов, Болконский, Наташа Ростова, Митя Карамазов и даже, к примеру, Базаров, и всерьёз говорят об этом.

Нет, такое невозможно представить. Бред.

Может быть, вы тогда представляете, как Чехов обсуждает это со Львом Толстым? Опять нет.

Может быть, это потому, что они вместе с их героями были людьми отсталыми, а мы с тех пор очень поумнели? Ха. Ха. Ха.

Эти старообразные персонажи переживут всех грёбаных адвокатов.

Однако один герой, который мог бы составить компанию глянцевому редактору, у нас всё-таки имеется. Его фамилия Смердяков.

Он вполне мог бы сочинять нужные колонки в его глянцевый журнал.

Безусловно, Смердяков — это одна из фамилий вашего прогресса; носи́те её на здоровье.

Мы думали, что прогресс — это мир, описанный в романах ранних Стругацких: космос, мужество, преодоление личного и низменного во имя идеалистических ценностей; оказалось, что нет. Прогресс — это охлос, ни в чём не повинное мужеложство, ставшее идеологией, примат личного и субъективистского над любым идеализмом.