Над операцией «Березино» нависла угроза провала, и, чтобы ее предотвратить, руководство 4-го управления НКВД бросило «часть Шерхорна» в затяжные бои. После такого поворота событий в Берлине решили не рисковать, отказались от отправки самолетов и продолжили снабжение «доблестных воинов фюрера» с воздуха. Так, с помощью Макса-Гейне она продолжала «воевать».

Его «заслуга» была вознаграждена не только Орденом с мечами. В заключительной части радиограммы Берлин обещал Максу-Гейне «после победы на большевизмом присвоить офицерское звание и выделить поместье».

Прочитав, Фишер-Абель вернул ее Маклярскому и с улыбкой заметил:

– Борисыч, не знаю, как Саша Демьянов, а я бы от поместья не отказался.

– Вот она, вся твоя сущность, Витя, сказывается буржуазное прошлое, – язвительно заметил Маклярский.

– Нет, Борисыч, ты ошибаешься, я давно перековался.

– Но родимые пятна капитализма на тебе, Витя, все-таки остались.

– Так они же нужны, чтобы буржуи принимали за своего. В Австрии, когда фабрикант Шнайдер…

Тут зазвонил телефон. Маклярский снял трубку. Ответил дежурный по управлению и доложил о прибытии на службу Судоплатова.

– Все, Витя, шутки в сторону. Павел Анатольевич приехал! Я к нему, – объявил Маклярский.

– Можно мне с тобой, Борисыч? – попросил Фишер-Абель.

– Хорошо, тем более такой случай, – разрешил Маклярский.

Сложив в папку радиограммы Арнольда и берлинского радиоцентра, они поспешили на доклад к Судоплатову. Тот еще не успел раздеться и повесить шинель на вешалку, как Маклярский и Фишер-Абель не вошли, а буквально ворвались к нему в кабинет. Их раскрасневшиеся лица в канун праздника говорили сами за себя. Судоплатов нахмурился и строго заметил:

– Друзья, а вам не кажется, что вы рано начали праздновать?

Его строгий тон не остановил Маклярского, и он выпалил:

– Павел Анатольевич, как не радоваться? Такая награда!

– О чем ты, Михаил Борисович?

– Так Сашу Демьянова наградили, Павел Анатольевич!

Реакция Судоплатова на это сообщение ошеломила Маклярского и Фишера-Абеля. Он посмотрел на них так, будто увидел впервые, и огорошил:

– Михаил Борисович, с каких это пор ты на короткой ноге с наркомом?

Маклярский растерянно захлопал глазами и пробормотал:

– Какая нога? Какой нарком? О чем вы, Павел Анатольевич?

– О том, Михаил Борисович. Это когда же ты стал своим у Всеволода Николаевича?

– Павел Анатольевич, извините, но я не понимаю, о чем вы? Где товарищ Меркулов и где я?

– Не понимаешь? Полчаса назад я узнал от Всеволода Николаевича о награждении Демьянова орденом Красной Звезды, а тебе уже все известно! Так как это прикажешь понимать?

То, что произошло дальше, возмутило Судоплатова. Маклярский рассмеялся ему в лицо. Это переходило все рамки приличия, и он потребовал:

– Прекратить, товарищ подполковник! Вы что себе позволяете?

Маклярский не мог остановиться, сквозь смех прорывалось:

– Еще один орден! Орден с мечами! Это же надо!

Гнев в глазах Судоплатова сменился тревогой. Он перевел взгляд на Фишера-Абеля, ему показалось, что и тот не в себе. С его губ срывались короткие смешки. Оба были явно нездоровы, сказывалась огромная нагрузка, с которой им приходилось работать в последние недели. Ее не выдерживали и более физически крепкие сотрудники. Судоплатов потянулся к графину с водой. Маклярский наконец справился с приступом смеха и сказал: