– Спешить не надо, Витя. По нынешним временам важно не ошибиться в выборе, – закинул очередной вопрос-крючок Миклашевский.

– Тут ты прав на сто процентов, Игорь, – согласился он и пустился в длинные рассуждения.

Путаная речь и скользкий взгляд Демидовича укрепляли подозрения Игоря в том, что за всем этим стоит гитлеровская спецслужба. Отрешившись от эмоций, он трезвым взглядом посмотрел на Демидовича и увидел перед собой актера, старательно игравшего написанную кем-то роль.

«Так кто же твой режиссер? На кого ты работаешь? На Лемке? Нет, мелковато. Рейхер? – задавался вопросами Миклашевский и, все еще надеясь, что ошибается, гнал прочь мысль о предательстве Демидовича. – Нет, такого не может быть! Где Рейхер и где Демидович? Витя же ушел к партизанам!»

А Демидович все продолжал говорить и все чаще фальшивил.

«Значит, Шрайбер тебя специально заслал к партизанам? Листовку он не просто нашел! Это ты ему подсунул! Ну, и сволочь же ты, Демидович? Агентом-провокатором работаешь на фрицев! Теперь прислуживаешь Рейхеру? Но я-то ему зачем? Он же разведка, а не гестапо?»

От этих вопросов у Миклашевского голова шла кругом. Он бросил взгляд на Демидовича, и спину обдало холодком. На его лице было то же самое выражение, что и в ночном сне-кошмаре. Сон сбывался наяву. Предатель, в чем у Миклашевского уже почти не оставалось сомнений, и те, кто управлял им, видимо, рассчитывали вывести его из равновесия и заставить совершить ошибку.

«Кишка у тебя тонка, сволочь! Не такие, как ты, на мне зубы обламывали! Я тебя, гад, в такой нокаут пошлю, что не очухаешься», – в Миклашевском заговорил боец. Он решил повести свою игру и, похлопав Демидовича по плечу, спросил:

– Так где посидим, здесь или в камере?

– Чего-о-о?! Какая еще камера? – опешил Демидович.

– Обыкновенная, – с невозмутимым видом ответил Игорь.

– Все шуточки-прибауточки, боксер?

– Нет, не шучу, там решетки на окнах.

– Какие, на хрен, решетки?! Ты че, меня на понт берешь? – выдержка изменила Демидовичу.

– Витя, охолонь. Ты чего, шуток не понимаешь?

– Какие, на хрен, шутки?

– Так камерой наш буфет в клубе называют. Там же решетки на окнах и глазок на двери. Ты чего, не заметил?

Демидович оторопело уставился на него, долго хлопал глазами и затем, осклабившись в ухмылке, процедил:

– Ну ты и шутник, Игорь.

– Что поделаешь, Витя, жизнь такая пошла, – с сарказмом произнес Миклашевский и спросил: – Так как, сидим или расходимся?

– Пошли! – буркнул Демидович и распахнул дверь кафе.

Там Игорь нашел еще одно подтверждение своим подозрениям. От его внимания не укрылось поведение хозяина. Тот был суетлив и угодлив. Не успели они занять места, как на столе, словно по мановению волшебной палочки, появились шнапс и недешевая закуска. Хозяева агента-провокатора не скупились на тридцать сребреников. А он под пристальным взглядом Миклашевского все чаще путался в своей роли. Причиной тому были то ли шнапс, который Игорь щедрой рукой подливал ему в рюмку, то ли страх перед сокрушительным хуком. Из-за стола Демидович поднялся чуть живой и вряд ли запомнил, что в следующий раз они договорились встретиться на этом месте, в это же самое время ровно через три дня. Что уже мало интересовало Миклашевского. Он выстраивал свою комбинацию, рассчитанную на то, чтобы понять, кто стоит за Демидовичем и чего добивается. Логика развития событий ему подсказывала: к ним имеет самое непосредственное отношение Лемке. Через него Миклашевский решил продолжить свою игру и выйти на того, кто затеял хитроумную операцию.