Вопрос определенно был риторическим. Мы двинулись к машинам. Мне достался заниженный Dodge Daytona 1970 года. Клиренс был уменьшен так радикально, что края передних колес касались арок при попытке выкрутить их на полную. Под капотом стоял двигатель Chevy V8 объемом 5,4 литра, так что мощность не была проблемой. Машина была почти полностью «раздета» с целью снижения веса и внутри была похожа на Франкенштейна.

Сходство между Dodge и машиной Марка заканчивалось количеством цилиндров двигателя. Каждый раз, когда Марк крепче нажимал на газ, Jensen, вместо того чтобы уйти в дрифт, лишь приседал на заднюю ось. Чем старательней Марк пытался пустить его боком, тем крепче задние колеса вгрызались в асфальт. Доставшийся мне Dodge, наоборот, брыкался, как мул, а колеса начинали буксовать, стоило мне только кашлянуть где-нибудь вблизи дроссельной заслонки. Чтобы синхронизировать скорость и угол управляемого заноса этих двух машин, что, собственно, и входит в понятие «тандем» в мире дрифта, придется попотеть.

Когда автомобиль едет боком, его колея, если использовать этот условный термин, то есть место, которое он занимает в полосе, становится шире. При этом, из-за неточности информации, полученной в Google maps, оказалось, что проезжая часть там, где нам предстояло проехать, в два раза ýже. Лондонский городской совет Вестминстера успел устроить на круговом движении выделенную полосу для автобусов, а, чтобы окончательно добить нас, островок безопасности в районе примыкания к площади Шафтсбери-авеню расширили почти на 2,5 метра. Из-за этого ширина проезжей части в этом месте уменьшилась до 6,5 метра, а, чтобы ехать в дрифте на «Птице» (такое имя носил мой Dodge), минимальная допустимая ширина была лишь на 30 см больше.

Перекрытие самого оживленного перекрестка Лондона – явление редкое, поэтому поглазеть на съемку собралась порядочная толпа. По нормам допуска, установленным для съемок на улицах Лондона, мы должны были уложиться в три минуты со съемочным процессом, а затем снять перекрытие до той поры, пока все не будет готово для следующего дубля. Это означало, что наш и без того непростой трюк потребует ювелирного исполнения. Я подъехал к машине Марка и встал слева от нее. Мы постояли на месте и погрели задние шины и трансмиссию перед предстоящей атакой. От рева двух восьмицилиндровых двигателей в унисон утихло бормотание на радиоволне, которой пользовались члены съемочной группы, и стих шум толпы. Прогрев двигатели, колеса и трансмиссию, мы ожидали окончания обратного отчета. Гилл дал команду на старт, и мы вслед за Nissan с камерами выкатились на тридцатиметровую дорожку, отделявшую нас от площади и от события, заставлявшего сердца биться чаще.

В идеальном случае мы могли бы пустить машины в дрифт при помощи сцепления, сначала разомкнув его, а затем резко бросив педаль. Увы, оба автомобиля были американскими, а значит, с автоматическими коробками.

Я первым оказался на круговом движении, повернул налево и надавил на туповатую педаль тормоза Dodge изо всех сил. «Птица» махнула хвостом прямо перед носом Jensen, в котором сидел Марк, который одновременно со мной пустил свой автомобиль боком. Уже не обращая внимания на все эти бесценные памятники вокруг, мы сконцентрировались на нашем заезде, который больше походил на жонглирование горящими булавами, с единственной целью – удержать двух этих жеребцов рядом и не столкнуться.