— Сейчас осталось человек десять — остальных раскидали по тюрьмам и колониям в различных регионах страны.
Она уже слышала про это в новостях. В случае со «смертниками» исполнение приговора — это собственно казнь[13], а не тюремный срок. В результате одно время таких заключенных рассматривали как подследственных. И лишь в прошлом году закон потребовал применять к ним такой же режим, как к приговоренным к тюремным срокам. В результате значительную часть «смертников» перевели в тюрьмы и колонии различных провинций, и значительная часть одиночных камер в здании сразу опустела.
Когда они вошли в дежурку охраны, примыкающую ко входу в здание, Сонгён сразу увидела на стене блок мониторов видеонаблюдения. Больше десятка экранов светились, показывая внутренность различных тюремных камер.
В каждой была установлена видеокамера наблюдения, так что было сразу видно, чем занимаются запертые в них «смертники».
Одни спали, завернувшись в одеяла, другие неустанно расхаживали взад-вперед, словно страдая расстройством поведения. Все, похоже, знали, что на них смотрят, поскольку то и дело злобно поглядывали в объектив, а то и подходили вплотную к камере и осыпали ее ругательствами, вытягивая к ней средний палец.
Сонгён машинально поискала взглядом Ли Бёндо.
— После того недавнего инцидента все камеры в блоке смертников поставлены под круглосуточное видеонаблюдение.
Заслышав незнакомый голос, Сонгён обернулась и увидела стоящего у себя за спиной крепкого мужчину лет сорока пяти. Тот представился как начальник охраны городского следственного изолятора. Сонгён сразу поняла, что имеется в виду под «недавним инцидентом» — самоубийство Сона Кичхоля, одного из «смертников».
Сонгён, которая как-то написала статью для полицейского журнала на тему душевного состояния заключенных, была довольно неплохо информирована об этом происшествии.
— Да, шуму было много, — ответила она начальнику, продолжая разглядывать лица на мониторах.
Естественно, станешь дерганым, когда за тобой наблюдают круглые сутки! И хотя все это лишь ради того, чтобы попробовать предотвратить еще одну попытку наложить на себя руки, решение все-таки не из лучших. Кто-нибудь всегда может заявить, что это нарушение прав человека, а осужденные к высшей мере наказания, и без того люди психически неуравновешенные и не знающие, когда их приговор будет приведен в исполнение, подвергаются еще большим моральным страданиям.
Начальник охраны равнодушно глянул на мониторы, словно показывая, что подобные опасения ему давно известны.
— Когда они знают, что за ними присматривают и днем, и ночью, они, по крайней мере, не станут пытаться, — произнес он.
Сонгён собралась было что-то сказать, но вовремя прикусила язык. Не стоило сейчас лезть в подобные материи. А потом, она здесь не для этого. Самое главное — встреча с Ли Бёндо.
— Весь этот шум был только из-за того, что это был Сон Кичхоль — газеты не стали бы поднимать бучу, будь это кто-то другой, — пробурчал начальник, покачивая головой. Ему, видно, и впрямь изрядно досталось от средств массовой информации. — Да и вообще: волновало бы хоть кого-нибудь, что происходит за этими стенами, если б не произошло что-нибудь в этом духе?