Я обворожительно улыбаюсь. Не чувствую за собой ни капли вины.

– Юные леди, я украду у вас Иветт? – мама берёт меня под локоть, крепко стискивает пальцы – не вырваться, и уводит в сторону, шипя почище иной змеи. – Иветт, дорогая, скажи на милость, что ты творишь? Иветт, мы уходим прямо сейчас!

Правда? Хоть что-то хорошее.

Я даже не расстроилась, когда мама потянула меня вслед за градоправителем. Он устроитель праздника, и раз мы уходим до окончания вечера, мы должны принести извинения. На мой взгляд было бы достаточно прислать записку, но мама считает иначе.

Мы пересекаем зал, и мама негромко окликает градоправителя.

– Леди? – оборачивается он с плохо скрываемым раздражением.

– Прошу прощения, что отвлекаю вас, лорд Сирас, – поёт мама медовым голосом. От сладости сводит зубы.

– Что вы, леди.

Мама картинно прижимает ладонь к виску:

– Лорд Сирас, я до последнего не хотела вас беспокоить, но мигрень разыгралась совершенно нешуточно, и я чувствую, что больше не в силах оставаться. Я вынужденна откланяться. Надеюсь, вы простите ранний уход и не станете винить нас с Иветт?

Градоправитель покосился в сторону коридора, ведущего во внутренние помещения, где только что скрылся столичный лорд, заметил приближение лучащегося сытым удовлетворением сына. Наверное, при иных обстоятельствах лорд Сирас попытался бы оставить меня, но сейчас гость ему важнее, чем шанс избавиться от ненужной невесты, а гостя я не заинтересовала, так что продолжать пытаться свести меня с ним бесполезно.

– Леди, может быть, пригласить целителя? – проявляет формальную вежливость градоправитель, но по тону ясно, что соглашаться не стоит.

– Ах, лорд, я не посмею вас так стеснять! Мы просто вернёмся, – улыбается мама.

– Как вам будет угодно, – соглашается он и спешит уйти.

Геранд обжигает меня выразительным взглядом, но следует за отцом, и мы с мамой беспрепятственно выходим в холл. Шаги гулко разносятся по пустому помещению. Мама растерянно останавливается. Я закатываю глаза – даже с такой мелочью она справиться не может. А всего-то нужно обойти колонну, открыть неприметную служебную дверку в гардеробную и несильно ткнуть мыском прикорнувшего в углу лакея. Мальчишка подпрыгнул, захлопал на меня глазами. Я выразительно качнула головой в сторону вешалок и вернулась в холл. Желанная или нет, я всё ещё официальная невеста, и слуги не рискуют мной пренебрегать.

Лакей метнулся на улицу вызвать экипаж, затем вынес из гардеробной наши с мамой тёплые накидки, заменявшие пальто, помог одеться. Мама откровенно наслаждалась заботой, а я в очередной раз пыталась понять, как она может быть такой наивной.

Моросило. Мальчишка с тихим хлопком раскрыл для нас купол зонтика и проводил до самого экипажа, дождался, когда мы заберёмся в салон.

– Счастливого пути, леди!

Мама ответила ему улыбкой, я просто кивнула.

И как только дверца экипажа захлопнулась, мы с мамой уставились друг на друга одинаково упрямо-непримиримо.

Экипаж тронулся.

Я заговорила первой:

– Мама. Помолвка должна быть расторгнута.

Дождь барабанит по крыше, стучит в стекло, а из окна тянет осенним стылым холодом. Скоро, наверное, выпадет первый снег, скоро зима, морозы. Я кутаюсь в вельветовую накидку, рукам холодно, а ни муфты, ни перчаток у меня нет. Точнее, есть, но они настолько полинялые, что надевать их на вечер в мэрии никак нельзя.