— Слушай, Володя, может, что еще споешь, неплохо получается у тебя, — попросил Николай Петрович, — я хоть в разведке был, но все равно за душу взяло.

«Ага, сейчас я вам весь репертуар Владимира Семеновича выложу, — подумал Вовка, — вот уж дудки, и так палюсь по полной программе».

— Да я про войну больше не знаю новых песен. И вообще у нас вечером больше уркаганские песни пели. Вот тех кучу знаю, — признался он.

Летчик поморщился.

— После этой песни об урках петь преступление.

— Ну отчего же, — вступился за Вовку Николай Петрович, — есть у них жизненные песни. Сам, небось, знаешь, от сумы да от тюрьмы не зарекайся.

— Это да, — задумчиво произнес инвалид, почесывая плохо заживший шрам на бедре, — тут дело такое.

Вовка тронул гитарные струны и тихо начал:

Когда он закончил длинную тоскливую песню, все сидели задумавшись.

— Ну ладно, сейчас напоследок спою вам песню Клавдии Ивановны Шульженко, — сообщил Вовка и вновь запел уже осипшим голосом:

Когда он закончил, то почти не мог говорить.

— Ты, внучок, водицы испей, — неожиданно ласково предложил дед, — или лучше иди-ка сюда, мне вечор из дому кваску самодельного принесли, тебе в самый раз выпить будет. Голос-то, вишь, у тебя сейчас ломается, много петь нельзя, а то осипнешь на всю жизнь. А вы, молодежь, — обратился он к остальным, — не насилуйте парня, совсем из-за вас голос сорвет.

Следующим днем Вовка покидал больницу, доктора, как ни старались, ничего у него не нашли, анализы и рентген были в норме. Мишка уже с утра ожидал его на скамейке.

— Вовка, ты где гитару взял? — восторженно завопил он, увидев брата с гитарой за спиной и узелком, в который заботливый дед сложил половину того, что принесли ему из дома.

— Бери, — сказал он отказывающемуся парню, — у тебя растущий организм, надо много есть, а мне, сам видишь, даже больничной пайки много.

— Да не ломайся ты, как девка, — сказал летчик, — бери, пока дают.

Вот сейчас Вовка вышел в залитый жарким солнцем больничный двор. Он молча сунул узелок Мишке и, сказав:

— Подарили мне ее, — пошел к воротам.

Мишка вприпрыжку побежал за ним.

— Вовка, а чо в узелке у тебя вкусно пахнет? — крикнул он вслед брату.

— Да вот дед один дал, сказал, что съесть не может, — сказал Вовка, — хочешь, так давай посмотрим, что там?

Они присели на скамейку сразу у ворот и быстро просмотрели содержимое. После завтрака Вовке есть не хотелось, и он с удовольствием наблюдал, как его братец расправляется со стопкой ржаных блинов.

Съев все до последней крошки, Мишка побежал к колонке, которая была тут же у дороги.

— Вовка, подержи ручку, а то у меня не получается сразу и пить и ее держать!

Вовка нажал ручку, и тут почему-то его свободная рука нажала на Мишкин затылок, сунув его голову под холодную струю воды.

Мишка выскочил из-под колонки и закричал: