- И куда? – поинтересовался я, отсылая запрос ИИ штурмовика. Насчет карты мог бы и сам сообразить.
- Тут какое-то поселение в километре отсюда, домов на пятьдесят, вот туда и пойдем. Местные чужаков обычно не любят, расставим жучки, послушаем, кто что говорит. Не кисни, Гарецки, я твою гражданскую задницу должна вернуть обратно в целости и сохранности, так что держись за мной, скажу падать – падай.
- Хорошо, - пообещал я.
Такой конформизм на Зоис подействовал умиротворяюще, так что все десять минут, что мы шли до местного очага цивилизации, я выслушивал ее мнение о Тиме и его взаимоотношениях с разными шлюхами, которые одновременно были его сослуживицами. Бедный парень, сидит там, икает, щеки красные, как у истинного марсианина.
Тропинка вывела нас к дощатому забору с оторванными досками, только чтобы человек мог пролезть, а когда мы пролезли – к трехэтажному дому с огромными затененными окнами. Большая вывеска, висевшая над входом, мне кажется, в любом месте и в любое время означала, что тут можно пожрать и выпить. И точно, дверной проем разьехался, и на улицу вышел толстенький человечек в явно хорошем настроении. Споткнулся, упал, и попыток подняться не делал.
- Надо помочь, - мы синхронно посмотрели друг на друга, и бросились поднимать толстячка.
Пока тащили его до ближайшей скамейки, Зоис деловито обшарила его карманы, а я усыпил пациента, чтобы не проснулся раньше времени. Поспит часиков десять, заодно и печень подлечит – мой ему подарок за финансовую помощь.
Наконец толстяк был усажен на скамейку и тут же упал на бок, развернулся на спину, раскинув руки, и громко захрапел. Комма видно не было, я уж понадеялся, что Зоис сняла и забрала его себе, но нет.
- Нет, - так и сказала она, разглядывая пластиковые листочки. – Это что такое?
Я взял один, повертел в руках. Цифры привычными клинышками соседствовали с надписями явно греческим алфавитом, уж омегу-то я узнаю, такие часы остались в прежней реальности.
- Мне кажется, это деньги, - отдавать пластиковую десятку не стал.
- Какие деньги? – Зоис посмотрела на меня как на идиота. – Это что, персональный банк?
- Скорее, расписка. Банк дает тебе такую штуку, а взамен ты ему – кредиты на счет. Это когда комма нет.
- И на чьем они счете?
- А у кого вот такая расписка, у того и на счету.
Дитя местной высокоразвитой цивилизации слегка зависла.
- Что, так разве можно?
- Угу, - кивнул я. Про кэш, обналичку, черный нал, откаты и кубышки забывать при любом уровне развития технологий не стоит.
- Надо же, и сколько тут кредитов?
- Не знаю, - я вздохнул и забрал у сержанта остальные пластиковые листочки. – Но сейчас узнаю.
Надпись на вывеске была сделана на том же языке, что и на банкнотах. Похожем на греческий, но как-то отдаленно. Хотя и помню-то я несколько слов и выражений, типа «эвхаристо», «паракало» и «вале ке ало, ке досе мази му дио букалья». Комм моего скепсиса не разделял, язык оказался вполне земным, только – локальным, принятым среди одной из покоренных шумерами наций, и потому почти в метрополии не использовавшимся. А вот внешники любили таким образом показать, что помнят и ценят свои корни, хотя между собой все равно общались на общепринятом пиджин эми-гир.