В санаторий вновь прилетели придворные светила медицины во главе с Виноградовым, но Карпай ушла в отпуск, кардиограмму Жданову снимала Тимашук. Она установила диагноз — инфаркт. Это вызвало у светил панику, поскольку ни они, ни находившийся все время рядом со Ждановым его личный врач Майоров и не пробовали лечить Жданова от инфаркта. И врачи идут на подлость в надежде, что все как-то обойдется, — они ни слова не говорят Жданову, а Тимашук заставляют отказаться от диагноза. Та отказывается, но делает фотокопию кардиограммы и пишет заявление Власику на случай, если со Ждановым что-то случится. Через день, 31 августа 1948 года, Жданов умирает.

Ни Политбюро, ни Сталину не следовало назначать Кузнецова председателем комиссии по установлению причин смерти Жданова, поскольку он отвечал за подбор врачей в Лечсанупр Кремля и лично пригласил из Ленинграда начальника Лечсанупра профессора Егорова. Но в ЦК, видимо, решили, что Кузнецов верный ученик Жданова, а посему расследует его смерть как полагается. Кузнецов вместо того, чтобы привезти тело Жданова в Москву и здесь провести исследование, берет с собой патологоанатомов и едет на Валдай в санаторий. Туда же уже по своей инициативе едут взволнованные Вознесенский и Попков. Тревога их ясна: Сталин давал приказы на использование ядов, он прекрасно знал, какой диагноз ставят врачи отравленным, и если бы он заподозрил в смерти Жданова неладное, то тогда бросил бы на расследование его смерти все силы. Когда патологоанатомы определили, что Жданов умер от инфаркта, то и вся придворная медицина пришла в ужас, поскольку получалось, что она своим лечением убила Жданова. И вот здесь Кузнецов, Вознесенский и Попков «посочувствовали» врачам и «закрыли глаза» на фальсификацию результатов патологоанатомического исследования. Дело об убийстве Жданова как будто заканчивалось благополучно для заговорщиков и подонков врачей, но его чуть не испортили дурак начальник охраны

Правительства Власик и выживший из ума придурок академик Виноградов.

Власик, обрадованный, что Политбюро согласилось с лечением Жданова, и, видимо, не догадываясь, что результаты вскрытия фальсифицированы, решил исполнить свой служебный долг — публично рассмотреть заявление Тимашук. Это, между прочим, свидетельствует, что Власик не был в заговоре, поскольку в противном случае он заявление Тимашук просто бы сжег. Собрались врачи, которым следовало бы сдержано поблагодарить Тимашук за хорошую работу, но выживший из ума академик Виноградов потребовал уволить Тимашук из Лечсанупра Кремля. За что? За то, что она поставила правильный диагноз, а ты, ишак, нет? То, что заговорщики пытались скрыть, придурок Виноградов предавал гласности, что опять-таки свидетельствует об отсутствии у врачей (Виноградова, по крайней мере) умысла убить Жданова. Министр здравоохранения пошел на поводу у Виноградова и отчислил Тимашук из Лечсанупра, но Виноградов не на ту напал.

Тимашук тут же все рассчитала и прошантажировала Кузнецова, написав ему заявление. У того никаких средств против Тимашук не было. Чтобы ее убить, нужно кого-то искать и давать поручение. В результате вместо одной шантажистки Тимашук получишь десяток других шантажистов. Кузнецов исполнил требование Тимашук и восстановил ее на работе. В декабре 1948 г. Тимашук снова шантажирует Кузнецова, причем просит что-то такое, что компрометирует и ее, поскольку копию этого своего заявления она уничтожила. Бедным заговорщикам пришлось терпеть Тимашук до 1956 г., пока на XX съезде КПСС на ней не потоптался Хрущев.