— Вы воры. Грязные воры, — старший агент даже не сказал, а устало процедил сквозь зубы это ругательство. У него просто не было сил на проявление каких-либо чувств и поэтому, чтобы подчеркнуть свое исключительное презрение к этим головорезам, он произнес эти слова по-русски.

— Не тебе это говорить, брит!, — неожиданно ответил ему русский верзила, стоящий у двери. — Мы вернули свое, а то, что взяли у вас, просто является компенсацией за моральный ущерб. Или ты так не считаешь, мистер?

Отрицать очевидное не было смысла, поэтому Локкерти только и оставалось, что изобразить всем своим видом презрение и надменность по отношению к наглым русским бандитам, хотя на душе у него бушевал самый настоящий шторм.

К гостинице мы подъехали на извозчике. Не успел кучер остановить лошадей, как из дверей с вещами вышли Татищев и Фонарин. Мы долго петляли по улицам, пытаясь понять, есть ли за нами хвост, а когда убедились, нас никто не преследует, остановились у первой, попавшейся на глаза, гостинице. На следующий день мы переехали в другой отель и так все следующие полторы недели. Все имеет конец и наши переговоры, наконец, закончились, чему я был весьма рад, так как постоянный недосып, вызванный ночными дежурствами, уже стал надоедать.

Когда наш поезд отходил от станции, мне в глаза бросились остроконечные шпили с крестами какой-то церкви, и я вдруг неожиданно подумал, что уже второй раз уезжаю из столицы чужого государства, а толком так ничего и не видел. Здесь, в Стокгольме, мне наверно много раз пришлось проходить мимо исторических мест и старинных церквей, но у меня на это просто не было времени, хотя бы потому, что его не было даже на нормальный, полноценный сон. Я был занят только тем, что следил, охранял, прятался.

Вместе с другими встречающими лицами, на вокзале нас неожиданно встретил Мартынов, причем уже в звании генерал-майора.

— Господа, у меня для вас хорошие новости.

— Пока я вижу, что хорошие новости коснулись только самого господина Мартынова,— пробурчал несколько уязвленный неожиданным повышением своего приятеля Пашутин.

— Миша, я тебя не узнаю! Ты завидуешь?!

— А ты как думал! Мне тоже хочется ничего не делать, сидя в генеральском кабинете и поплевывать в потолок!

— Думаю, господа, что всем нам теперь не скоро выпадет такое время!, — посерьезнел лицом Мартынов. Увидев вопрос в наших глазах, вдруг неожиданно предложил. — Знаете что, едемте прямо сейчас к Сергею Александровичу. Там я вам все расскажу.

— Ко мне?, — несколько удивился я.

— К вам. Там нам будет удобнее всего. Покупать ничего не надо. Все что надо, у меня с собой в машине.

Мы переглянулись с Пашутиным. Что тут еще скажешь?

— Поехали!

Новости действительно оказались хорошими. Оказывается когда мы сели в поезд, едущий в Стокгольм, в этот самый день в Петербург, по вызову государя, прибыл Мартынов. Его нововведения настолько понравились царю, что в столице его ждало новое звание, а к нему — новая должность вице-директора департамента полиции. Это неожиданное назначение потрясло весь столичный свет и теперь все терялись в догадках, кто же продвинул на это место жандармского полковника.