Вера поначалу вскрикивает. Шеф шлепает ее после каждого вскрика, но вскоре понимает, что молчать она не сможет — боль слишком велика. Тогда шеф просто затыкает ей рот каким-то фруктом, заклеивает скотчем. Игра продолжается. В попку Веры Павловны с расстояния двух метров втыкаются острые длинные дротики. В зеркале она видит свой зад, сплошь утыканный разноцветными иглами. Кто же выиграет? Шеф вытаскивает дротики, разбирает их по цветам, раздает. Один из гостей записывает счет. Следующий тур игры. Снова в Веру летят неумолимые дротики. От боли она не в состоянии видеть — глаза полны слез. Стоны вырываются из ее груди, но игра все еще не окончена…
Наконец, подведен итог. Выиграл гость, которого она сосала вторым. Это сильный восточный мужчина лет сорока с небольшим. На его счету 280 очков. Значит, столько же и ударов. Шеф говорит, что считать ей не надо — рот будет все так же заклеен. Слава Богу! Так, с кляпом, легче. Можно расслабиться и кричать, все равно никого не смутит. Победитель берет в руки плеть. Семь хвостов, бычья кожа. Замах — первый удар обжигает ее ягодицы. Шеф считает…
Когда они вернулись в номер, на Вере буквально не было лица.
— Ты молодец, моя девочка, — шеф ласково погладил ее по головке. — Все выдержала с честью, — поцелуй, — я тобой очень горжусь.
— Ради тебя, только чтобы не опозорить тебя, шеф, — ноги Веры подкашивались от усталости, попка болела и кровоточила. Шеф смазал ее кремом, уложил Веру спать.
— Завтра у твоей попки выходной. Можешь делать, что хочешь, — с этими словами он ушел к себе в номер, а Вера принялась тереть клитор — надо кончить за весь этот день…
Воспитание девочек
Обе мои дочки, когда были маленькими, получали по попе довольно часто. Я растила их одна и делала для них всё, что могла, в том числе воспитывала их, как умела. Так что я частенько шлёпала их, когда другие методы не работали. Сейчас им обеим уже за двадцать, и вроде бы ничего, все у них в порядке, так что, похоже, ничего плохого я им не сделала.
Наказания всегда проходили определённым образом. Вдвоём с мамой на кухне, со спущенными штанами или задранной юбкой, перегнувшись через стул, с трусиками, натянутыми вверх, и собранными между ягодиц. Я отсчитывала по одному удару ремня на год возраста дочери, так что двенадцатилетние получали двенадцать ударов, пятнадцатилетние — пятнадцать ударов, и так далее. Получив свои удары, девочка должна была извиниться за свой проступок.
Когда-то моей младшенькой — не хочу здесь называть ее имя — было шестнадцать. В этом возрасте она была сущим дьяволом. Ее сестра, старшая ее на полтора года, в том возрасте вела себя отлично, а младшая — просто невыносимо. Однажды она получала порку и в конце я ожидала от нее традиционных извинений, но она молчала. Я спросила:
— Тебе нечего мне сказать?
Она помолчала минуту; не плакала, ничего в этом роде; наверное, просто собиралась с мыслями, а потом вдруг произнесла:
— Дура!
Я велела ей забрать свои слова назад, иначе она получит еще ремня. Она еще раз сказала «дура», я ударила ее ремнём.
— Ну?