У дверей стояли двое охранников из частного агентства в полном защитном снаряжении. Увидев Питера, один из них поднял руку:

– Назад. Студенты внутрь не допускаются.

Но Питер еще кипел от злости.

– Да ну? А я-то думал, это здание построено именно для студентов!

Охранник шагнул к нему. Питер выхватил из кармана пресс-карту и взмахнул ею перед его носом.

– Послушайте, я здесь только затем, чтобы сделать несколько снимков древней скрижали.

Хрюкнув, точно горилла, охранник отступил в сторону.

Видя это, часть студентов двинулась вперед, сквозь ограждения. Охваченные паникой, охранники прикрылись щитами и подняли дубинки. Питер напружинился, но тут Киттлинг заорал в мегафон:

– Назад! Назад! Рано! Идем внутрь небольшими группами, вместе, организованно!

«Уф! Может, он все же прислушался к моим словам насчет толпы. Но, в любом случае, захват вскоре начнется. Что же мне делать? Что я могу сделать?»

Не находя ответа, Питер просто вошел внутрь, прошел по длинному коридору и вошел в главный зал.

«Что ж, хоть посмотрю, из-за чего весь этот шум».

Единственным экспонатом в исполинском мраморном зале была скрижаль, окруженная еще четырьмя охранниками. Она оказалась неожиданно маленькой – может, фут в длину. Даже пояснительные таблички вокруг витрины превосходили ее в размерах. Питер скользнул по ним взглядом и прочел несколько предложений. Легенды о происхождении скрижали вызвали кое-какой интерес, но, в «-надцатый» раз наткнувшись на слово «неизвестно», он остановился.

«Конечно, того, о чем ничего не знаешь, в двух словах не описать».

Что до самой скрижали, письмена на ней выглядели весьма затейливо – как раз во вкусе тех, кому нравятся иероглифы. Тот факт, что она существовала не одну тысячу лет, внушал мимолетное ощущение чуда. Но в конце концов Питера больше всего заинтересовала витрина – возможно, потому, что он знал молекулярный состав этого сверхпрочного прозрачного полимера.

Наводя на скрижаль камеру, он вспомнил советы Робби Робертсона о композиции кадра (эти советы были намного полезнее, чем авторитетная критика главного редактора Джеймсона: «Омерзительно!») и сделал несколько снимков. Оставалось надеяться, что на них этот камешек выйдет более впечатляющим для неискушенного взгляда, вроде его собственного.

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ снаружи Киттлинг с небольшой группой координаторов изо всех сил старался держать демонстрантов в узде.

– Чувствуешь силищу? – сказал он Рэнди. – Мы как будто сдерживаем огромную волну! Внутрь пойдем только мы с координаторами, но вечно мы удерживать остальных не сможем. Рано или поздно придется пустить все на самотек.

При виде смеси страха с благоговейным восторгом на лице Джоша Рэнди стало еще тревожнее.

– Но как насчет того, что сказал Питер? Что, если будут жертвы?

Киттлинг окинул взглядом переполненную площадь и относительно спокойный вход в зал. Повернувшись к Рэнди, он понизил голос:

– Послушай, если полиция Нью-Йорка и охрана кампуса пустят в ход перечный газ и резиновые пули, то – да, толпа пойдет вразнос, и – да, будут жертвы. Но именно толпа мешает полиции добраться до нас. Сейчас между нами и залом – всего парочка топтунов, они нам не помеха. Хочешь, чтобы все прошло легко и быстро? Есть идея. Как только войдем внутрь, я отделюсь от остальных и заберу этот старый булыжник. Уж тогда-то им придется уступить и прислушаться к нам.