– Бежим до станции, братцы!

– Там чехи, нас не выдадут!

– Тикаем!!!

Кто-то из самых сообразительных бойцов крикнул спасительный приказ, опередив выкрик бывшего штабс-капитана «отступаем», и несколько сотен красноармейцев, растерявшихся от нахлынувшего в их души страха, утопая в снегу, перепуганными курицами бросились к спасительной станции, страшась оглянуться назад и увидеть за собой сверкающие шашки настигающей беглецов кавалерии. Нестеров промедлил всего несколько секунд, но этого хватило, чтобы избавиться от шинели, что будет мешать ему в беге, и испытать мгновенный прилив счастья.

Белая конница пошла не к станции, а двинулась влево, параллельно красному фронту, в глубоком его тылу настигая бегущих к Ухтую партизан, безжалостно рубя тех и затаптывая в снег конями. Стрелки, поспешая за всадниками, перестреляли в спину пулеметчиков, не ожидавших удара с тыла. Затем каппелевцы методично стали отстреливать и колоть штыками еще продолжавших сидеть в окопах тех красноармейцев и партизан, что не успели покинуть уже обреченные укрепления.

Досматривать страшную картину безжалостного уничтожения вверенных ему войск бывший штабс-капитан Нестеров не стал – бросив все снаряжение, включая шашку, бинокль и кобуру с наганом, он вскоре обогнал своих бойцов, сам поражаясь своей неизвестно откуда взявшейся неимоверной резвости. Словно победитель в марафонской гонке, не чуя ног, задыхаясь и кашляя на морозном воздухе, ворвался на станцию одним из первых, расхристанный, без ремня и упавшей на бегу папахи.

Сюда же, на маленькую пристанционную площадь, чешские кавалеристы согнали несколько сотен удравших вместе с ним бойцов, без слов срывая с красноармейцев подсумки с патронами и отбирая винтовки. Как Нестеров и рассчитывал, чехи вывели конницу для их спасения, хотя эффект от их появления оказался прямо противоположным – сами того не желая, «союзники» сыграли на руку белым.

– Пся крев! Кто командует этими вояками?!

Незнакомый чех прекрасно говорил на русском языке. Явно кадровый офицер, судя по виду и выправке, он громким голосом так рявкнул на сгрудившуюся толпу красноармейцев, что та попятилась перед ним. После этого чех окинул дрожащих и хрипящих людей презрительным взглядом, стащив с правой руки перчатку.

– Я командующий Западной группой Восточно-сибирской советской армии Нестеров, – бывший штабс-капитан сделал шаг вперед, мысленно возликовав – теперь чехи с ним ничего не сделают и белым не выдадут, слишком много свидетелей.

– Каков ваш чин в русской армии?

Быстрый и резкий вопрос последовал внезапно, и Александр Герасимович от неожиданности вздрогнул. И помимо воли, отведя глаза в сторону и не смотря на уверенного в себе интервента, испытав прилив стыдливости за свой неподобающий вид, ответил:

– Бывший штабс-капитан.

– Ишь ты! Поручик, – чех обернулся к стоящему рядом с ним молодому офицеру. – Загоните этот сброд в пакгаузы поскорее, выставите охрану, чтобы русские их не перекололи, как свиней.

– Есть, пан полковник!

– А этого…

Полковник недобро усмехнулся, сделал три шага вперед и оказался перед Нестеровым. И, взяв перчатку левой рукою, неожиданно своей десницей наградил его звонкой пощечиной. Щеку обожгло, словно огнем, голова дернулась, но тут же последовало еще две оплеухи. От унижения и боли Нестеров наклонился и закрыл горевшее от хлестких ударов лицо ладонями – он никак не ожидал к себе столь гнусного и жестокого отношения от образованного европейца.