Слова Каппеля падали тяжелыми камнями, и Василий Осипович вздрагивал от них. Такое откровение его потрясло, и пусть многое было непонятным и неясным, суть полковник сразу уловил – объединенная большевиками силою победителя страна развалится через долгие годы. И понятно почему – идея может быть красивой и доступной, увлечь сотни тысяч людей, но счастье всех на лжи никак не построишь. Обильно пролитая кровь сотен тысяч людей рано или поздно падет на голову победивших палачей, что своим «красным террором» залили страну повсеместно, и даст совсем иные всходы, отнюдь не те, на которые рассчитывали.
– Мы не можем им противостоять сейчас, но в наших силах, Вася, не дать им торжествовать полную и окончательную победу. Нужна передышка, выигрыш времени… Отступление не есть еще окончательное поражение, мы пока не разгромлены, слишком далек Байкал от Москвы. Если удержимся, то будет совсем иной исход…
Зима,
командующий Западной группой
ВССА Нестеров
– Эта партизанская вольница плевать хотела даже на приказы Иркутского ревкома и своего же командующего! Они совсем одичали в тайге, прямо бандиты какие-то!
Бывший штабс-капитан колчаковской армии, а ныне командующий советскими войсками на Зиминском фронте Александр Герасимович Нестеров был в ярости. Вместо прихода всей Балаганской партизанской дивизии Дворянова тот отправил к Зиме лишь два полка – 1-й Ангарский Игнатова и 3-й Илимский Куклина, каждый численностью в неполный батальон в четыре сотни бойцов. Сама же дивизия тремя другими полками заняла оборонительные позиции перед Балаганском, в полсотне километров от Зимы к северу. Этот вожак явно руководствовался своими собственными соображениями и отнюдь не хотел вставать на пути отступавших белых.
Хуже было другое – не имея никакого понятия о новой революционной дисциплине, пришедшие к Зиме крестьяне совершенно не желали исполнять приказы бывшего белого офицера, и лишь настойчивые призывы приехавшего к ним комиссара заставили их повиноваться. Вот только иллюзий Нестеров на этот счет не питал – стоит белым нажать посильнее, и партизаны, не знающие линейного боя и привыкшие нападать исподтишка, разбегутся на все четыре стороны, и никакой комиссар их не удержит – затопчут на бегу, как стадо кабанов, или пристрелят, что вернее.
Хорошо, что своих сил, прибывших из Иркутска, было достаточно для победы над уже порядком сломленным противником, истерзанным тифом и практически не имеющим боеприпасов. Длинные колонны на санях, растянувшиеся вдоль Транссиба, не внушали опасения – боя не будет, а лишь избиение, а уж патронов и снарядов его бойцы не пожалеют, из Иркутска взяли с большим избытком, по три боекомплекта.
Чехи приняли ультиматум ВРК и открыли один путь до Зимы, ухитрившись убрать с него свои эшелоны. На Иннокентьевской в подготовленные эшелоны погрузилась немалая сила – 2-й батальон Молчанова и 3-й батальон Тополева из 10-го Советского полка, бывший отряд особого назначения под началом Юнусова, одна рота из 12-го Советского полка. Погрузили на платформы две трехдюймовые пушки и штабель из снарядных ящиков, а также два аэроплана «Сопвич» со снятыми плоскостями. Только кавалерии для разведки и преследования удирающих белых почти не было – полсотни оренбургских казаков бывшего войскового старшины Петелина и три десятка верховых при стрелковых ротах.