«Задним парктроником» у 130-го «ЗИЛа» выступал какой-нибудь случайный помощник, коим в данном случае, оказался я. Водитель сдавал назад, смотрел в боковое зеркало и ждал команды остановиться. Но труба, по которой шло тепло, была короткой, и «ЗИЛ» подъезжал всё ближе и ближе. И вот тут я умышленно допустил лёгкое столкновение края машины с крылом самолёта. Как только произошло касание, я тут же закричал. Шофёр выскочил из кабины и побелел, как снег. Случилось «ЧП»: столкновение автомобиля с самолётом. За такое, учиняли служебное расследование, а потом увольняли. Мне достаточно было вызвать командира и сообщить о происшествии в АДП. Там бы моментально составили акт, и парень потерял бы очень хлебную работу. Виновник аварии почти слёзно начал умолять меня скрыть этот факт, показывая, что на крыле не осталось никакой вмятины, а лишь лёгкий след краски. Я сначала отказывался, но потом сказал, что тогда ему придётся навсегда забыть про «чаевые». Он обрадованно кивнул. До самого последнего дня, пока мы совершали полёты в Якутск, этот водитель больше ни разу не попросил денег.
Наш бухгалтер поздравила нас с тем, что всего за три месяца оборот фирмы, в пересчёте на доллары, составил один миллион. Но денег мы себе почти не брали. Всё вкладывали в дело. И в этом был какой-то азарт. Моя схема работала безотказно. Были, конечно, сбои. Например, вместо ТУ-154 М нам приходилось арендовать менее экономичный ТУ-154 Б, но высокая прибыль всё равно покрывала небольшой убыток.
Я практически всё время проводил на борту. В перерывах между полётами оказывался то в Якутске, то в Красноленинске.
В рейсах случалось всякое. Как-то одна из бортпроводниц во время раздачи минералки случайно капнула из пластикового стаканчика на брюки пассажира, представителя коренной народности. Она сразу же извинилась и подала салфетку. Но не тут-то было! «Обиженный» подскочил и стал кричать, что не позволит всякой самолётной обслуге так с ним обходиться, тем более что он не кто-нибудь, а «потомственный князь»! И пообещал лишить девушку работы. Светлана, так звали стюардессу, посмотрела на него внимательно и выдала:
– Да какой же вы князь, если ведёте себя, как потомственный извозчик!
Якутский «аристократ» разразился скверным русским матом в её адрес. И вот тут уже пришлось вмешиваться мне. Я склонился над ухом скандалиста и красочно обрисовал ему, ближайшие, но возможно, его последние, пять минут жизни, если он не извинится. Не ожидавший такого поворота событий ясновельможный дебошир пробубнил что-то в извинительном тоне и уставился в иллюминатор.
Только на этом инцидент не закончился. Вернувшись на свою историческую родину, «князь» накатал на бортпроводницу жалобу, и её отстранили от рейсов на целый месяц. Такой несправедливости я перенести не мог и однажды наведался к Светлане в гости с конвертом, набитым ассигнациями. Наша фирма выплатила ей столько, сколько она получала от нас за месяц работы. Мы сидели на крохотной кухне и пили «Nescafe» с тем же самым армянским коньяком. Внизу, у плиты, стояла миска с едой, но ни кошки, ни собаки я не заметил. Примерно, в девять вечера в коридоре раздался какой-то шум. Казалось, что кто-то шлёпает босыми ногами. Повернув голову, я обомлел. Мне в глаза смотрела серая крыса величиной со среднего кролика.