К трапу самолёта подкатил «Икарус», и пассажиры проворно набились в его чрево. Автобус не отапливался. Багажа ни у меня, ни у Викентия не было.
При выходе из аэропорта я обратил внимание на странное здание, стоящее на возвышении прямо перед входом. Оно ярко освещалось четырьмя фонарями и напоминало собой небольшой замок, который к моему удивлению оказался туалетом. Я, конечно, не мог удержаться, чтобы не зайти внутрь. Со слов дежурной узнал, что он отапливается и построен по распоряжению мэра Якутска, дабы показать гостям города, что власти заботятся о населении. На мой взгляд, это выглядело глуповато, но всё равно лучше, чем в Красноленинском аэропорту, где уборная была на улице и попасть в женскую часть можно было через… мужскую. Сторожиха сначала заглядывала, нет ли представителей сильного пола, а потом со словами «Давайте быстрей, пробегайте!» разрешала дамам пройти. Если же в этот момент заходили мужчины, то она кричала: «Девочки, повремените, тут мужики. Я скажу, когда они выйдут». И те ждали… Вообще, для Красноленинской авиакомпании туалеты имели какое-то роковое значение. Ещё перед своим увольнением я переводил беседу немецкой делегации с руководством авиакомпании, которая прибыла в наш город для рассмотрения вопроса об инвестировании в аэропорт и комплекс ГСМ. Сотрудников, знающих немецкий язык, не оказалось, но поскольку гости прекрасно изъяснялись на языке Байрона, то в качестве переводчика вызвали меня. Всё шло хорошо. Все улыбались и были довольны друг другом. Пили чай, «Нарзан», угощались конфетами и печеньем. Стемнело. И вдруг глава немецкой делегации склонился над моим ухом и попросил, чтобы я провёл его в туалет. Я извинился, встал и вместе с ним вышел из кабинета директора. Каменный общий «дальняк» без света и каких-либо отделений, с дырками в полу размещался на улице, и убирали там раз в неделю, после приезда ассенизаторской машины. Естественно, ни о какой туалетной бумаге, тепле и комфорте и речи не было. Кроме того, всегда сохранялась опасность наступить не туда, куда следовало.
Я указал направление и остался ожидать на улице. Через несколько минут гость выскочил оттуда, как ошпаренный. Он был зол и что-то бормотал на немецком. Зайдя в кабинет, выпалил: «Мы не будем с вами работать. Люди, которые не хотят построить для себя приличный туалет, никогда не будут добросовестными партнёрами». Я, сгорая от стыда, перевёл. Немцы молча ушли. Возникла немая пауза. Это был настоящий позор. Надо сказать, что перед этим «Красноленинская правда» устами президента авиакомпании раструбила на весь край о грядущих баснословных инвестициях из Германии. Потом как-то всё стихло и потихоньку забылось. Но самое интересное заключается в том, что тот самый злосчастный ретирадник так и не переделали по сей день. Всё осталось по-прежнему. Но это было в Красноленинске. Теперь меня от него отделяли 5 600 километров.
На стоянке стояли такси с работающими двигателями, но пассажиров рядом не было.
– Слушай, Викентий, а почему двигатели не глушат? Смотри, вся площадь чадит выхлопными газами.