— Ну тогда не будем устраивать дуэль под траурную музыку. Ты очень шустрый оказался. Я стрелять не буду, и ты тоже не сможешь. Заходи!

— Любка, — позвал я по-русски, — он там один?

Заодно и проверка. Есть она внутри или уже с Аллахом беседует о прегрешениях тяжких.

— Один. И он меня держит, — ответила вполне нормальным голосом.

— Один я, — ответил по-русски мужчина. — Извини, на вашем языке полноценно общаться не получится. Я все больше по военному справочнику учился. «Руки вверх!», «Где штаб?», «Как проехать в населенный пункт?». Так что дальше отвечай по-немецки. А хитрить не надо. Сказать сложно, а понять смогу.

— Он не будет стрелять, — сдавленно сказала Любка.

Я шагнул в комнату, настороженно глядя туда, откуда звучали голоса, и увидел почему. Низкорослый крепыш, со шрамом на щеке и плохо бритой мордой, стоял, прикрываясь Любкой и держа очередной «вальтер» у ее головы. Вид у девушки был растрепанный, но вполне здоровый.

— Сейчас ты медленно, по стеночке пройдешь в тот угол, — сообщил крепыш, — при этом пистолет опустишь и будешь вести себя абсолютно спокойно. Заметь, я даже не требую его бросить, всему есть границы. А мы вдоль противоположной стенки пройдем к выходу.

— Или?

— Или я ее застрелю.

— Очень глупо. Ты — ее, я — тебя.

— А что делать? Полезли вы в нехорошие игры, еще и мальчиков моих пострелял. Думаешь, я повернусь к тебе спиной? Так что не устраивай здесь очередного кинофильма. Отдай чужие бумаги, и будущее будет светло и прекрасно. А для гарантии она пройдет со мной.

«Ага, — подумал я. — Если у меня есть эти бумаги и я заглянул в них, то после всего этого уже не жилец. Даром что ни шайтана не понял».

— Я — журналист, — сказал вслух, постаравшись улыбнуться как можно паскуднее, и вытащил левой рукой второй пистолет. Если не дурак — догадается. — Нашей братии чем больше покойников, тем лучше. Сенсация! А если еще и невинная девушка погибнет — вообще отлично. Можно излить множество негодования на современные нравы, преступность и плохую работу полиции.

Он мгновение думал, потом лицо исказилось от ярости. Пистолет оторвался от Любкиной головы и пошел в мою сторону — что и требовалось. Я выстрелил. Потом еще и еще, каждый раз делая шаг вперед, пока не встал прямо над телом и «вальтер» не щелкнул бессильно.

Девушка вцепилась в меня, судорожно всхлипывая. Не слишком приятно, когда тебя тащит за собой, вцепившись в плечо, труп, старательно пачкая кровью. Да и у меня в ушах от выстрелов в помещении звенело.

Я обнял Любку, погладил по спутанным волосам и забормотал что-то успокоительное, не особенно задумываясь о смысле. Нотации про невыполнение обещаний читать не ко времени. Сам в это время лихорадочно прикидывал, что делать дальше. Бегать и скрываться глупо — не мой город. Да и смысла ни малейшего. Свидетелей нет, можно болтать что угодно, если не слишком завираться. Но ведь не оставят в покое. Пока мы вопроса не решим, все равно надо иметь запасной выход. Отправить ее на Русь?

— Где Арам? — спрашиваю.

— Он не раньше завтра вернется. По делам уехал в Гамбург, — шмыгая носом, отвечает.