Она сумеет сохранить территории, обеспечивающие частную жизнь, составляющую право всякой свободной личности. Попытки вторжения на эти территории будут пресечены самым жестоким образом. Она вздохнула. Несомненно, он понимает это не хуже ее. Что касается честности, о которой они договорились, это была честность намерений — нечто совершенно иное по сути.

— У меня для вас новость, сэр, — сообщила Пеппер. — Женщины всегда брали охоту на себя, загоняя жертву в ловушку. Вам, мужикам, просто никто об этом не говорит. Это, знаете, такая тонкость. Поэтому-то сестричество и вычеркнет меня из своих рядов, стоит просочиться вести, что я проговорилась.

Тор долго молча смотрел на нее.

— И куда это меня занесло? — пробормотал он.

— В ящик Пандоры, — пояснила Пеппер. — Напасти. Неприятности. Новости. Все это с большой буквы. И все кинулось на вас в тот момент, когда вы сунули свой нос в ящик Пандоры.

— А вы? — Тор смотрел на Пеппер неотрывно, в взгляде серых глаз угадывалась мягкая улыбка. — Разве вы не ставите себя в уязвимое положение, признавая заинтересованность на столь ранней стадии… хм… игры?

— Вы хотите спросить: «Почем у вас честность?»

Сочтя такое начало слишком серьезным, Пеппер мгновенно перестроилась на ходу.

— Ну, я всегда сама плачу за свой ужин. Кроме того, как мне кажется, многие проблемы человеческих взаимоотношений происходят от желания людей скрыть то, что слишком очевидно. — Она обезоруживающе улыбнулась. — На моем месте надо было быть идиоткой, чтобы отрицать заинтересованность, обнаружив определенную реакцию на ваш… мм… физический ответ на мой вызов. Я же не кажусь вам умственно отсталой?

В глазах Тора мелькнуло чувство, которое можно было истолковать по-всякому: это могло быть и восхищение, и одобрение, и растерянность.

Он заговорил, и в его интонациях отразилась смесь всех этих чувств:

— Я предлагал проявлять честность, но вовсе не рассчитывал на нее, Пеппер. И чем больше я разглядываю эту головоломку, тем масштабнее и запутаннее она мне кажется.

Пеппер безучастно молчала.

Тор, по-видимому, тоже решил перевести разговор в менее серьезное русло. Во всяком случае, он шутливо спросил:

— А вообще-то вы существуете в реальности? Или завтра утром я, проснувшись, обнаружу, что вы мне лишь приснились?

Если бы Пеппер была склонна к иллюзиям, то могла бы истолковать этот вопрос в очень выгодном для себя ключе. Сам собой напрашивался такой пассаж: «Героиня с ее честностью казалась ему скорее воображаемой, нежели реальной, так как он жаждал подобной честности, но, давно разуверившись, не мечтал найти ее так близко и так скоро». Но Пеппер остерегалась выдавать желаемое за действительное и давно перестала увлекаться романтическими историями из тех, что печатают в дамских журналах.

Поэтому она просто ответила на первый вопрос, проигнорировав второй:

— Существую. А вам, юноша, не следует забывать: честность — обоюдоострый меч. Он наносит раны обеим сторонам. Вам тоже придется быть честным.

— И из этого следует…

— Из этого следует, что охота продолжается. Вы чувствуете, как за вами гонятся?