– Сейчас разберемся, а вы отойдите немного. Мало ли что, – бодро ответил я.

Я уже накопил энергии и подступил к дереву, как сверху донесся голос с мультяшным «совиным акцентом»:

– Де-е-елать вам не-е-ечего, у-ух.

– Оно разговаривает, – тихо произнесла Анна, выразив откровенное удивление в голосе.

Существо повернуло голову и уставилось на меня глазами большого филина с неподвижными зрачками. Совы всегда считались воплощением мудрости. Не знаю, как у реальных птиц, но здесь разум явно просматривался сквозь нечеловеческий облик.

– Кто ты? – осторожно спросил я.

– Баму-у-ук, – раздался ответ сверху.

– Ты Бамук? Это имя такое?

– Уху.

– Уху – это да?

Существо кивнуло.

– Что ты здесь делаешь? – задал я очередной вопрос.

– Жи-и-ить хочу, – проухало существо.

Я замер, соображая, как повернуть дальше линию разговора. Просто если раньше я общался с опасными тварями и инертными призраками, то сейчас не знал, как поступить.

– Что тебе мешает?

– Э-э-эта женщина. Три-и-и дня. У-ух. Хо-о-одит. Смо-о-отрит. Посре-е-единник, скажи ей. Пусть не хо-о-одит. У-ух.

– Как ты меня назвал?

– Стоя-а-ащий посреди – твое имя. У-ух.

– Почему ты так решил? Ты знаешь, кто я?

– Все-е-е знают, Посрединник. Тебя все-е-е знают.

Он несколько раз хохотнул, переминаясь на ветке с ноги на ногу, как ворона на проводе.

– Только ты-ы-ы не знаешь. У-ух. Придет время, узна-а-аешь. У-ух.

Существо по-совиному повращало головой, держа ее под невероятными для человека углами.

– Мы-ы-ыши сказали. Эта же-е-енщина должна уйти. Она помеха.

– Расскажи мне все, или я сожгу тебя, – заговорила вскипевшая во мне злость.

Бамук встрепенулся. По телу прошлась зыбкая волна, и вот уже настоящий большой филин сидел на ветке вместо непонятной твари. Он тяжело сорвался с места в полет и бесшумно сделал круг над нами.

– Скоро узна-а-аешь. Скоро. У-ух. Но не от меня. У-ух, у-ух. Она скажет.

– Кто она?

Вместо ответа был только хохот. Как бабка, живущая в доме рядом с этим существом, не сошла с ума. А может, давно сошла. Я хотел садануть тварь импульсом, руки так и чесались, но все же пересилил свое желание. Пусть летит. Вместо этого я обратился к своей спутнице:

– Вы что-нибудь поняли?

Бледная Анна отрицательно покачала головой, а потом резко покраснела.

– Я лишь хотела… – начала она, прикусив губу, – я не знаю, как сказать…

Я прислонился спиной к ветхому заборчику.

– Давайте продолжим разговор не здесь.

– Да, конечно, – закивала она, – у меня здесь домик недалеко, пешком дойдем. Там все и расскажу.

Я улыбнулся:

– Ведите.

Она пошла вперед, показывая дорогу и огибая лужи. Мы пересекли весь поселок, прежде чем оказались у небольшого двухэтажного дома из красного кирпича.

– Вот здесь я живу.

Мы зашли внутрь.

В просторной кухне уже кипел чайник, поставленный робкой домашней сущностью женского рода, которую Анна называла Форей. Форя была неким подобием домового, но статусом пониже, что-то вроде подполовичного. Правда, я не особо знаком с их табелем о рангах, сложно говорить наверняка.

Когда сели за стол, неловкая пауза, возникшая после беседы с филином, все не проходила.