У стола сидела женщина в платье цвета морской волны, с узким глубоким вырезом и широким воротником. Ее длинные волосы и пышная челка были цвета облаков на закате или, может быть, напоминали тот ореол, что окружает пламя свечи в темной комнате; я почему-то знал, что это их естественный цвет. Ее глаза за стеклами очков, которые ей, по-моему, совершенно не требовались, были той пронзительной голубизны, какой обладают воды озера Эри безоблачным летним днем. На губах играла сдержанная улыбка. Но не красота этой женщины заставила меня застыть на пороге.

Я знал ее! Откуда-то я ее, безусловно, знал, вот только не мог вспомнить откуда.

Я подошел ближе, улыбаясь в ответ на ее улыбку.

— Привет, — сказал я.

— Садись, — сказала она. — Пожалуйста.

И указала мне на огромное оранжевое кресло с высокой спинкой.

Я сел. Она внимательно смотрела на меня.

— Рада тебя видеть здоровым. Хорошо, что приехал.

— Я тоже рад. Как ты поживаешь?

— Спасибо, все в порядке. Признаться, не ожидала увидеть тебя здесь.

— Ясное дело, — соврал я. — Но вот, видишь, я здесь и хочу поблагодарить тебя, сестра, за доброту и заботу. — Мне хотелось быть чуть ироничным: интересно, как она прореагирует на это.

И тут в комнату ввалился огромный пес, ирландский волкодав, и шлепнулся на пол возле стола. Потом появился еще один, обошел пару раз вокруг глобуса и улегся под ним.

— Ну, — сказала "сестра*, тоже стараясь быть ироничной, — это, собственно, все, что я могла для тебя сделать. Ты бы все-таки ездил поосторожнее.

— Непременно, — ответил я. — Я непременно буду осторожнее, обещаю тебе. — Черт знает что за игру мы с ней затеяли, но поскольку она явно не понимает, что именно я помню, а что забыл, я решил продолжать в том же духе, чтобы вытянуть из нее всю информацию, какую она могла дать. — Мне показалось, что ты не прочь узнать, в каком я состоянии, вот я и приехал.

— Да, конечно. Меня это беспокоило и продолжает беспокоить, — откликнулась Эвелин. — Ты не голоден?

— Не очень. Перекусил слегка часа два-три назад.

Она позвонила горничной и велела принести поесть. Потом сказала:

— У меня вообще-то была мысль, что тебе взбредет в голову самостоятельно выбраться из клиники "Гринвуд", едва ты придешь в себя. Правда, я не ожидала, что это случится так скоро. И уж тем более — что ты явишься прямо ко мне.

— Знаю, — кивнул я. — Именно поэтому я здесь.

Она протянула мне сигареты и сама взяла одну. Я дал ей прикурить, затем прикурил сам.

— Ты всегда был совершенно непредсказуем! — сообщила она мне наконец. — И хотя в прошлом это не раз тебе помогало, сейчас я бы не слишком рассчитывала на собственную непредсказуемость.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Сейчас ставки слишком высоки, чтобы блефовать, а ты, по-моему, как раз блефуешь. Ишь ты, явился прямо сюда!.. Меня всегда восхищало твое мужество, Корвин, но нельзя же вести себя так глупо! Ты ведь прекрасно знаешь, в каком положении оказался.

Корвин? Что ж, запомним и это имя. Оно не хуже, чем Кори.

— А может быть, я ничего не знаю? Не забывай, я ведь довольно долго проспал.

— Ты хочешь сказать, что ни с кем еще не общался?