Уже стемнело, когда сеньора Магдалена позвала дочь к себе и плотно закрыла дверь. Девушка дрожала от страха: а вдруг мать узнала о ее любви к Антонио?
– Дочь моя, – начала сеньора. – Мне нужно сообщить тебе важную новость.
– Какую, матушка?
– Ты сама понимаешь, доченька, что живем мы тут одни, без защиты, без поддержки, одним словом, без мужчины в семье…
– Да, матушка.
– Что со всех сторон нам грозит опасность, особенно тебе, такой молодой и красивой…
Хулии показалось, что она догадывается, в чем дело.
– Значит, надо нам смириться перед судьбой, надо, чтобы к нам в семью вошел мужчина как наш законный защитник и увез нас с этого острова.
– Матушка! – воскликнула Хулия, уверенная, что ее хотят выдать замуж.
– Дочь моя, Хулия, так надо. Я понимаю твои чувства, но это необходимо.
– Но, сеньора!.. – начала Хулия и разразилась слезами.
– Не мучай меня, доченька, мне и самой это нелегко. Но так лучше для нас обеих, и я твердо решила выйти замуж.
– Ах! – воскликнула девушка, чувствуя, как камень свалился с ее сердца.
– Что ты об этом думаешь?
– Сеньора, вы сами себе госпожа. Если вы довольны своим выбором, то буду довольна и я.
– Я все обдумала и вижу, что в этом единственная надежда уехать отсюда.
– А кто же, сеньора, человек, заслуживший ваше доверие?
– Ах, дочь моя, я ничего от тебя не скрою. Он приходил к нам сегодня днем.
– Педро!
– Он самый. Он человек порядочный, хотя и грубоватый… Тебе он не нравится?
– Если он будет любить вас и вы будете счастливы, матушка, я полюблю его, как родного отца.
– Да благословит тебя бог!
Сеньора Магдалена поцеловала Хулию в лоб и, успокоенная, вышла из комнаты.
В эту ночь сеньора Магдалена, вновь почувствовав себя невестой, видела счастливые сны.
VI. ВЕРБОВКА
Живодер Педро Хуан де Борика так и сиял от радости, покидая дом вдовы Лафонт.
Он считал дело улаженным и понимал, что срок, назначенный сеньорой Магдаленой, означал лишь соблюдение приличий. До вечера он успел сообщить о предстоящей женитьбе всем, кого только ни встретил из своих знакомых, и, полагая, что эта сделка им кажется столь же удачной, как и ему, совсем возгордился своей победой.
Разумеется, на деле было не так. Все потешались над помолвкой глупого, трусливого урода с пожилой вдовой, и весь вечер в селении только и было разговору, что о будущей свадьбе Педро и сеньоры Магдалены.
В этот вечер, против своего обычая, почти все охотники собрались в таверне «У черного быка». Они пили, курили и беседовали так беззаботно, словно на острове Эспаньола не осталось ни одного быка.
Исаак, разумеется, был безмерно доволен, вечер сулил ему богатую поживу. Но, вероятно, он принадлежал к немногим в селении, кто не удивлялся этому неожиданному сборищу.
За одним из столов, несколько в стороне от других охотников, сидели, увлеченные беседой, Антонио Железная Рука и его друг Ричард.
– Я вижу, ты неверно рисуешь себе ту жизнь, какую предлагает нам Джон Морган, – говорил англичанин. – Чего ты боишься – опасности или наказания?
– Ни того, ни другого, – ответил Железная Рука.
– Тогда что же удерживает тебя от участия в нашем деле? Ты страдаешь морской болезнью?