Одна надежда — Олег и его царедворцы сами не захотят «объединяться» с такой страной, как наша… И организуют «стену» со своей стороны.

Президент в одиночестве (друзья, понимая его состояние и настроение, имитировали бурную деятельность по организации парадного обеда) прохаживался по тропинке позади дома, нервно курил, уже не скрывая «вредной привычки». Как студент-первокурсник перед трудным экзаменом.

Сильвия возникла у него за спиной бесшумно, как спецназовец в тылу врага.

— Вы напрасно всё так драматизируете, — сказала она негромко, чтобы не напугать внезапностью, — дела обстоят гораздо лучше, чем вам вообразилось.

— Откуда вам знать, что именно мне «вообразилось»?

— Подумаешь — бином Ньютона, — располагающе улыбнулась Сильвия. — Не стану воспроизводить ход ваших мыслей, но опасаться недружественных шагов со стороны Российской Империи нет ни малейших оснований. С нашей — тем более. Это, разумеется, касается только государственного устройства и государственных интересов вашей страны. Что же касается отношений «Комитета» с лицами и организациями, представляющими действительную опасность для «реальностей», — тут уж извините. Вы не обязаны читать будущее, как открытую книгу, хотя способность к футурологии для государственного деятеля весьма желательна. Но вот мы, этими методиками владеющие, не можем ставить на карту существование нескольких миров в угоду чьим бы то ни было предрассудкам и личным интересам. Вам же, для общего спокойствия, если не готовы деятельно помогать — лучше всего не обращать внимания на происшествия, «несущие внешние признаки преступления, но не являющиеся таковыми…».

— Спасибо, что такое действия, совершённые в состоянии «крайней необходимости», я знаю. Жаль только, что вы присваиваете себе исключительное право, принадлежащее только суду.

— Уверяю вас, наша квалификация неизмеримо выше таковой у рядового судьи или прокурорского работника, тем более что в нашем случае АБСОЛЮТНО исключается воздействие «привходящих» факторов как административного, так и финансового планов. Я надеюсь, вы сегодня в этом окончательно убедились…

Говорила Сильвия с такой психологической убедительностью, подкреплённой созданной ею локальной мыслеформой, что Президент, вопреки недавним мыслям, с огромным облегчением решил: единственный достойный выход из логического и нравственного тупика — полностью принять точку зрения собеседницы. Действительно — никаких доводов, оправдывающих собственную непреклонность, нежелание воспринимать объективную реальность как высшую в сравнении с собственными предрассудками и стереотипами, он привести не мог. Даже себе самому. Способов противодействия деятельности «Комитета» он тоже не видел. Следовательно — до поры до времени правильнее всего заняться тактическим маневрированием, удерживая занимаемые позиции и уповая на пресловутую кривую, которая куда-нибудь непременно вывезет.

— В то же время вы всегда можете рассчитывать на нашу поддержку. Любую. — Последнее слово она выделила интонацией. — Обдумайте это, время есть. Помните, как писали классики? Пролетариату нечего терять, кроме своих цепей, приобретёт же он весь мир. А сейчас пойдёмте. За дружеским столом, в непринуждённой обстановке обсудим практические вопросы помощи, которую Империя сможет оказать Российской Федерации в ближайшее время. Эта помощь, в отличие от любой другой (вернее — оказанной кем угодно другим), будет совершенно бескорыстной, квалифицированной и эффективной. Без всяких предварительных и постфактум условий.