– Не убьет, – так же тихо ответил Мономах, вовсе не испытывая уверенности. – В общине работают люди из СК, он побоится!

Не говоря больше ни слова, Константин начал медленно приближаться к крыльцу, держа колун в правой руке, и Мономах полагал, что он, не колеблясь, использует его, если потребуется. Сзади Ульяна сражалась с его мамашей, а впереди Мономах видел лишь ухмыляющиеся лица приятелей Константина, готовых в любую минуту оказать ему поддержку. В этот момент он поймал взгляд брата. Олег пытался что-то сказать ему одними глазами. В детстве они понимали друг друга без слов, и сейчас Мономах пытался восстановить связь, казавшуюся давно утерянной. Наконец до него дошло. Дальше все происходило слишком быстро, чтобы уследить за порядком действий. Ноги Олега, длинные и тренированные, неожиданно сомкнулись на лодыжках стоящего рядом с ним Павла. Тот потерял бдительность, полагая, что противник обезврежен и повержен – большая ошибка! Может, рука Олега и висела плетью, однако ноги его двигались с быстротой молнии: сделав подсечку, он сбил тучного Павла на землю и, перекатившись на бок, пережал ему горло. Одновременно с этим Мономах кинулся под ноги Константину, начавшему подниматься на крыльцо. Тот, не удержавшись, покатился вниз, увлекая за собой соперника – благо лететь было невысоко! Оказавшись на земле, Мономах попытался прижать бандита коленом и схватить за шею обеими руками, но тот был намного здоровее и физически сильнее. Борясь с Константином, Мономах краем глаза увидел, что Антон ринулся к лестнице. Он не стал помогать ни одному из приятелей, а сграбастал Ульяну, бесцеремонно отшвырнув в сторону ее свекровь. Она не могла полноценно сопротивляться, ведь ее руки были заняты сыном, но, даже если предположить, что они были бы свободны, вряд ли субтильная женщина смогла бы всерьез противостоять дюжему мужику!

Глядя на Ульяну, Мономах отвлекся, и противник не преминул воспользоваться своим преимуществом: он перехватил руку Мономаха и с силой рванул ее на себя. Тот, не удержавшись, повалился на бок, и Константин перекатился и оседлал его, как монгольский пастух дикую лошадь: в таком положении Мономах не мог не то что двигаться – даже дышать было почти невозможно. Он судорожно хватал ртом воздух, буквально слыша, как под весом Константина стонут и трещат его ребра!

– Ну все, доктор, мое терпение лопнуло! – пыхтя и отдуваясь, прошипел подручный Досифея. – Видит бог, ты меня вынудил: я не могу позволить, чтобы вы с приятелем разболтали всем, что… Короче, не обессудь!

– Эй, Рубальский, отпусти доктора и иди ко мне с поднятыми руками!

Неожиданно раздавшийся неизвестно откуда голос заставил Константина замереть, чем тут же воспользовался Мономах и, несмотря на дикую боль в груди, боднул его головой в подбородок. Удар вышел не очень сильный – лежачее положение не позволяло вложить в него всю свою мощь, однако Константин все же пошатнулся, ослабив хватку, и Мономах сумел спихнуть его с себя. Противник быстро оправился и попытался схватить его за ноги, чтобы удержать на месте. Грохнул выстрел, и Константин, громко матерясь, повалился на землю. Мономах, тяжело дыша, встал на четвереньки, потом попытался подняться и, к своему удивлению, обнаружил, что ноги его не держат. Он не стал искушать судьбу и плюхнулся на пятую точку, ожидая, пока голова перестанет кружиться, а тело снова начнет его слушаться. Несмотря на то, что в глазах плясали звезды, Мономах, наконец, рассмотрел того, кто отвлек внимание Константина, и вздохнул с облегчением.