Дюйм за дюймом она отмывала тело от крови. Вода в тазу сменила цвет, окрасившись в бурый, и прилично остыла, когда процедура омовения была закончена. Калина в процессе этого мероприятия попросили снять рубаху и даже штаны. С какой благодарностью он в тот момент вспомнил тетю Любу, которая помимо куртки ему еще и трусов нашила. Как Калин ни старался смотреть куда угодно, но только не на обнаженную грудь, глаза его своевольно сами собой всякий раз оказывались именно там. Смущаясь и краснея, мальчик сидел, скрестив ноги, и как бы невзначай держал руки у низа живота. Он очень надеялся, что ему удается скрыть предательское поведение еще одной не поддающейся контролю части тела. Конфуз его настиг, когда девушка принялась обрабатывать его тело лечебной мазью. Густо покраснев, Калин вжался в себя еще больше, с ужасом понимая, что его «рассекретили». Рамина, так звали девушку, окончив процедуры, собрала принадлежности и, поклонившись почти в пол, попятилась, не смея повернуться к мальчику спиной. Проводив ее непонимающим взглядом, Калин с облегчением выдохнул и покосился на свои грязные изорванные вещи, непривлекательной кучкой лежащие рядом. Одевать их на чистое тело не хотелось, но иных не было.
– Не бери их, – послышался голос охранника. – Сейчас тебе принесут то, что положено по чину.
Ждать пришлось недолго. Рамина вскоре вернулась с ворохом шкур и… костей. С поклоном она положила принесенное у ног Калина и в той же манере удалилась. Мальчик скептически скосил глаза на людоедский костюмчик и полез чесать затылок с несчастным выражение на лице.
– Дело было вечером, кушать было нечего, – пробормотал он сам себе, до боли вцепившись пятерней в волосы. – Твою же мать…
Одевать ЭТО на себя не хотелось, но теперь у него даже грязных вещей не осталось. Рамина забрала их и унесла.
Скрепя душу и сердце, Калин облачился в принесенное: плотные штаны, сшитые из чьей-то кожи (Калин в душе очень надеялся, что не из человеческой), такого же пошива безрукавка. Кусок меха с тесемками – такой же «воротник» он видел у дочки вождя, которую пророчили ему в невесты. Вспомнив, как эта пушистая штука крепилась на девушке, повязал ее на себя, перекинув через правое плечо. На левое же ремнями пристегнул наплечник, довольно симпатичный, сделанный из черепа собаковидного мутанта. Наручи и поножи из очень плотной толстой кожи с пришитыми продольными костяшками.
«Довольно недурная защита», – оценил он этот элемент своего нового «прикида». А вот обуви не предусматривалось. Ну да, как он успел заметить, даже вождь ходил босоногий. Видать обувка тут не в чести. Пошлепав босыми ногами по влажному еще полу, Калин развернулся к охранникам, собираясь отпустить грубую шуточку, но как открыл рот, так и закрыл его. Все четверо бойцов стояли перед ним в рядок по стойке смирно, явно отдавая честь, но руку они держали не у виска, как принято у современников мальчика, а на голове, прикрывая ладонью с растопыренными пальцами макушку. Это потом Калин узнал, почему они так отдают честь старшим по званию, а сейчас сильно удивился увиденному, ну и рассмеялся от столь нелепой картины.