— А Вика?

— Что — Вика?

— Про нее что ты знаешь?

— Не так уж и много, — уклончиво ответил Сергей. — Знаю только, что поженились они сравнительно недавно, а еще у нее есть взрослый сын от первого брака.

— Я его вчера видела. Такой изнеженный болван. Правда, невеста у него красивая. Ладно, ты лежи, а я пройдусь.

— Где ты собралась прохаживаться? — Сергей приставил козырьком ладонь ко лбу.

— Здесь, рядышком. Думаю, что на той полянке, — Алиса махнула в сторону леса, — должна быть земляника.

— Ладно, только не долго. И далеко в чащу не забредай — волки съедят!

Алиса вставила босые ноги в мягкие тапочки, безжалостно смяв задники, нахлобучила шляпку и медленно пошла в сторону сосен, видневшихся по другую сторону дороги.

Высокая июньская трава, до которой еще не добралась безжалостная рука садовника, щекотала лодыжки мягкими метелочками; из нее то и дело, высоко подпрыгивая, взлетали зеленые и серые кузнечики; бабочки-лимонницы плавно и бесшумно перепархивали с цветка на цветок, в матовом от солнечного света воздухе, сосредоточенно жужжа, сновали серьезные, деловитые шмели и пчелы. Дойдя до поляны, Алиса наклонилась, развела руками траву и удовлетворенно улыбнулась — угадала! То тут, то там под широкими зубчатыми листьями алели рубиновые капли. Она сорвала пару крупных ягод, вдохнула аромат и зажмурилась от наслаждения. Мама всегда говорила, что когда первый раз в году ешь ягоду, нужно непременно загадать какое-нибудь желание. Только набрать надо побольше, чтобы уж наверняка!

Она опустилась на колени и начала собирать ягоду, постепенно уползая все дальше и дальше в лес. Внезапно из дальних кустов раздался заполошный крик и сухой треск, заставившие Алису вздрогнуть, и почти сразу большая серая птица, задевая крыльями ветки, метнулась в сторону и вверх.

— Елки-палки, — в сердцах выругалась она. — Вот, глупая! Чуть заикой меня не оставила!

Она тихонько улыбнулась своему испугу и, в качестве утешения, проглотила всю землянику, что успела насобирать в сложенную ковшиком ладонь.

— Ну вот, желание зря пропало! Ладно, теперь соберу немного для гениального юриста Сергея Шатрова, а то ведь обидится, — вздохнула она и продолжила прерванное занятие.

Добравшись до сухого поваленного дерева, Алиса подняла голову и не сразу поняла, что то, что она приняла за сучок, на самом деле является откинутой человеческой рукой с бессмысленно растопыренными пальцами, на одном из которых был надет дешевый перстенек с прозрачным розовым камнем.

Алиса вдруг поняла, что выражение «прошиб холодный пот» не просто фигура речи, так как лоб ее, несмотря на жаркий полдень, моментально покрылся противной ледяной испариной. Руки стали как будто чужими, и ладонь машинально разжалась — крупные ягоды ярко-красными бусинками раскатились по земле. На секунду ей показалось, что она совершенно разучилась говорить, потому, что звуки, вылетевшие из перехваченного горла, больше всего напоминали хрип.

— Эй, вам плохо?

Алиса перегнулась через бревно и увидела, что рука принадлежит молодой девушке. На ней были надеты голубые джинсы и черная майка с глубоким вырезом, а шею тугой смертельной хваткой сжал пестрый шелковый платок. Одна растоптанная тряпичная туфелька свалилась с босой ноги, а чуть в стороне сиротливо лежали дешевые темные очки в пластмассовой оправе. Солнце переливалось в треснувших стеклышках радужными бликами. Удивленные, широко открытые глаза девушки были устремлены на верхушки сосен, рот приоткрыт в немом крике, а по правой щеке полз муравей. Да, ей было плохо, даже очень плохо. Хотя, наверное, теперь было уже все равно…