– Я тоже тебя люблю, дорогой. – Бабушка смахнула слёзы с глаз. – Каждое воскресенье я буду разговаривать с тобой по вечерам через зеркало. И мне всё равно, как сильно ты занят, никаких отговорок! – Она шутливо погрозила ему пальцем.

– Хорошо, я буду ждать, – рассмеялся Коннер.

Солнце село, стало смеркаться. Феи переглянулись и кивнули друг другу.

– Пора, – сказала Эмеральда. – Фея-крёстная, откройте, пожалуйста, в последний раз врата для наших путешественников.

Фея-крёстная нехотя кивнула. Затем встала перед советом, и феи взялись за руки. Вокруг них поднялся и закружил вихрь, срывая лепестки и листву с деревьев. Потом Фея-крёстная взмахнула палочкой и переломила её как прутик. Из ниоткуда появился проём, словно воздух разошёлся по шву. Все смотрели на него, вытаращив глаза. Коннер увидел сквозь проход гостиную их дома.

– Готово, – сказала Фея-крёстная, поворачиваясь к остальным феям. – Как только портал перестанет действовать, проход между мирами будет закрыт навсегда.

И словно в подтверждение её слов нижняя и верхняя часть проёма начали мало-помалу сужаться к середине. Времени оставалось в обрез. Шарлотта и Боб подошли к Коннеру, мачехе и её дочерям, но Алекс так и стояла позади фей.

– Ну же, Алекс, идём, – позвал Коннер сестру.

Алекс не шевельнулась. И тут Коннер заметил, что сестра как-то странно оделась. Вместо привычных джинсов и футболки на ней была тёмно-синяя мантия, которая посверкивала звёздочками, как ночное небо, – в точности как у бабушки. На голове у неё был цветочный венок из белых цветов, тоже как у бабушки, а в руках она держала длинную палочку, похожую на бабушкину.

– Алекс, почему ты так одета? – с подозрением спросил Коннер.

У Алекс на глаза навернулись слёзы. Она посмотрела на бабушку и маму для поддержки и глубоко вздохнула.

– Потому что я остаюсь.

Коннера будто под дых ударили.

– ЧТО?! – заорал он.

Готовясь к этому разговору, Алекс понимала, что это будут едва ли не самые тяжёлые минуты в её жизни, но она даже не представляла, что будет настолько трудно.

– Я остаюсь здесь с бабушкой. Я хотела сказать тебе утром, но ты уехал, когда я ещё спала.

Коннер не верил. Не хотел верить. Он повернулся к маме, надеясь, что она переубедит сестру.

– Мам, скажи Алекс, что она умом тронулась, раз думает, будто может тут остаться.

Однако мама повела себя совершенно неожиданно: она молча смотрела на дочку, а по её лицу катились слёзы.

– Она говорит правду, Коннер, – наконец сказала Шарлотта.

Коннер переводил непонимающий взгляд с мамы на сестру.

– Нет, не может быть! Почему ты ей разрешаешь?!

Шарлотта положила руку сыну на плечо.

– Когда-нибудь у тебя будут дети, Коннер, и ты поймёшь, что страшнее всего принять решение, которое сломает жизнь твоему ребёнку. Я понимаю, что пожалею, позволив ей здесь остаться, но буду знать, что приняла правильное решение. Ты, как и я, понимаешь, что место твоей сестры здесь.

Коннер посмотрел на бабушку, но и в её глазах не нашёл поддержки.

– Алекс, а как же школа? А колледж? А семьи, которые мы когда-нибудь заведём? Ты хочешь на всё это наплевать?