Оружейник понимая согласился, кивнув.

— Согласен значится с работой?

— На все сто Батя, и спасибо тебе, не подведу.

— Ну и ладушки. Тогда двинули в Оружейку. Думаю, я тебя еще удивлю.

— Куда уж больше, я и так как пацан десятилетний впервые попавший в Центральный Детский Мир на Лубянке.

— Пожелания, просьбы есть?

— Есть командир.

— Давай!

— Как я понимаю, у нас на поверхности есть пошивочный цех по спецуре?

— Да, шьем. Даже мешки под песок для стрелков, подсумки, разгрузки, горки. Ассортимент большой. Тебе что-то нужно?

— Да нужно пару-тройку комбезов из перфорированной парусины. Пусть девчата сошьют на меня, и еще хороший скотч, все. Мокасины и усилители я и сам сошью. Батя, как ты посмотришь, если я буду передвигаться по-пластунски? Знаешь, как осточертела коляска, если честно, я ее боюсь даже больше Деда Мороза в детстве.

— Ты боялся Деда Мороза? — Капитан первого ранга улыбнулся.

— Здесь нет ничего необычного, Батя, просто логика. Посуди сам. Огромный дед, в руках дубина с навершием, за плечами мешок. Живёт где-то в глубоком лесу, носит парик и бороду с усами из свалявшейся ваты. Видимо, не хочет, чтоб его истинное лицо видели. Никто не знает, где именно этот гражданин живёт, и есть ли у него паспорт. А добрые люди не ведут подобный образ жизни. Остановить его не может ни милиция, ни полиция, и даже ПВО ничего с ним сделать не может. Приходит, когда хочет, обычно ночью, странно же. Дарит сомнительные, ненужные подарки и оставляет записки, бросающие в дрожь, типа: «Слушайся маму и папу, я слежу за тобой всегда и везде». Жуть получается, и в туалете после этого не расслабишься, кто же любит, когда за ним подглядывают?!

Батин весь этот монолог ржал как умалишённый, утирая слезы:

— Понял, тебя Оружейник, на елку не приглашаем. А на счет передвижений, делай как тебе удобней и запомни: — здесь, — и полковник развел руки, — место твоей ответственности, ты здесь царь, бог и охрана в одном лице, если конечно не считать Юнгу, без твоего ведома, сюда только со свинцом в голове могут войти, даже я. Берешь объект под охрану.

— Через час, Батя, объект будет под охраной, я уж постараюсь.

— Вечером принесу документы на подпись.

Полковник посмотрел и сморщился, — «не хочет уходить отсюда» — прочитал Оружейник.

— Слушай, мне уже давно бежать нужно, оружейку сам посмотри. Думаю, тебе будет приятно и удивительно. В общем, ты в неплохой норе. У всех телефонов в бункере есть экстренные списки, там и мой на всякий. Нужно будет что-то, звони. Комбезы сегодня же закажу. Твой размеры я еще помню. Все, бывай брат, — и полковник стремительно пошел к лифту.

Двери лифта распахнулись, полковник обернулся и еще успел сказать:

— Боезапас не жалей, жги сколько душе угодно, из чего угодно…

Все, он остался в так нужном ему Раю, один.

Впервые, с той трагичной для него ночи в Персидском заливе он чувствовал себя как-то уравновешенно, спокойно. Девять дней он уже здесь и ему нравится. Вчера, наконец, ушли Атомщики и спецы по установке регенерации воздуха. Долго по очереди жали руку, желая удачного эксперимента и личного здоровья, мило и как-то виновато улыбаясь. Оружейнику они нравились, эти научники в белом, эти люди из какого-то другого мира. Приятно было с ними общаться: тактичные, обходительные даже застенчивые в чем-то, и в тоже время, темпераментно увлеченные своим делом, хорошие, непостижимо умные люди.