Мои усилия пропали даром. Закончив перечисление пушек, которое я сопроводил скучными объяснениями об артиллерийской стрельбе и уходе за орудиями, я несколькими хитрыми маневрами подвел беседу к Гвиане как хранилищу редких металлов. Индеец хмыкнул и, сев на корточки, заметил:
- Гуоттарол просчитался.
- О чем ты говоришь? В чем я просчитался? Индеец щелкнул по кольцу, вдетому в нос.
- Я говорю о золоте.
- Но ведь там есть золото?
- Возможно. Это неважно.
Меня бесило его спокойствие.
- Это важно, - сказал я. - Я поставил честь на карту, утверждая, что в Гвиане есть золото. В поисках этого золота я потерял сына.
Он не ответил. Лишь погладил ствол бастарды.
- Так где же прииск? - спросил я.
- Я не знаю.
Разве Паломеке не искал золото?
- - Возможно.
- К черту "возможно"! Что это значит: "возможно"?
- Это значит, что, может быть, и искал. Я не знаю. Он ничего не нашел.
Я не выдержал.
- Клянусь кровью Христовой! Я мог бы повесить тебя вниз головой над морем, пока ты не провопишь все, что знаешь, или пока твои мозги не вылетят из башки.
Индеец улыбнулся и пожал плечами. Взгляд его был непроницаем.
- Жизнь без смерти несовершенна, - сказал он ровным голосом.
Мне стало стыдно.
- У меня нет намерения ни убивать, ни пытать тебя. Но ради бога, для чего же ты тогда приплыл с Кеймисом, если не собираешься показать мне дорогу к проклятому золоту?
Индеец ответил не сразу. Наконец он сказал:
- Потому что мне нужно быть с Гуоттаролом. Идти за ним повсюду. Видеть, как он живет и умирает.
Я ударил тростью по стволу бастарды.
- Дурак! - закричал я. - Я не собираюсь умирать!
Индеец посмотрел на меня не то с изумлением, не то с недоверием.
- Значит, ты будешь первым, кто не умрет.
16 марта
Чадли сбежал. Вместе с "Летучей Иоанной". Джон Чадли из Девона, кто первым из капитанов отверг мое предложение вернуться на Ориноко после пополнения запасов и ремонта кораблей. Я никогда не узнаю, что вынудило его бежать: страх ли перед тем, что мне в конце концов удастся убедить их вернуться за золотом, или что-либо другое. Но, проснувшись утром, я увидел, что в бухте не хватает одного корабля. Чадли уплыл ночью вместе со всей командой. (Мы потеряли Уильяма Торна - хорошего и опытного штурмана, двадцать пять матросов и четырнадцать орудийных стволов.)
Кажется, побег он готовил втайне. Во всяком случае, никто из оставшихся не скажет, что знает, куда он отправился.
Я предполагаю, что Чадли и "Летучая Иоанна" плывут сейчас к одному из пиратских островов - скорее всего к Тортуге - для встречи с Уитни, Уолластоном и другими грязными пиратами.
Мы избавились от этих подонков. Но их дезертирство не облегчает мою задачу.
Что делать дальше?
Я только что узнал, что индеец не спит в каюте Кеймиса. Мой паж Робин говорит, что белье там не тронуто. Я нашел индейца на юте и спросил его, в чем дело. Он не ответил. Только показал на бушприт. Оказывается, ночами он лежит на нем, вытянувшись во весь рост. В плавании, конечно, там не поотдыхаешь. Разве что по ночам он совсем не спит или же задумал утонуть. Я начинаю сомневаться, в своем ли уме этот Кристобаль Гуаякунда.