Я ещё в прошлый раз заметила, что мужчина любит превышать скорость, но в этот раз решаю заткнуться. Что-то мне подсказывает, что, скажи я хоть слово, он сорвётся и произойдёт непоправимое.

А вот что? Это, надеюсь, так и останется неразгаданной тайной.

И Черт меня потянул к магнитоле.

— Я не люблю, когда ты суёшь свои пальчики куда тебе не нужно, — раздраженно отталкивает мою руку.

Педант.

Кидает в мою сторону всепоглощающий и недовольный взгляд, именно такой, как родитель смотрит на непослушного ребёнка. Ставящий на место.

Вы посмотрите на него! Все ему не нравится. Дышать хоть можно?

— Теперь понятно, почему у вас нет нормальной семьи, — говорю это и сжимаюсь от страха.

О, это я зря. Хайдаров ещё больше напрягается, и я слышу легкий треск его одежды.

— Не понял, — кидает на меня взгляд, смотря недоуменно.

Я только пожимаю плечами. Не могу же я взять свои слова обратно, как бы сильно этого не желала. Это не мое дело.

— Теперь ты обязана объяснить, иначе высажу тебя за городом, и ты потопаешь пешком.

Его слова шокируют меня, и я, хлопая ресницами, поворачиваюсь в пол оборота.

Он же не сделает этого! Он спас меня не для того, чтобы так жестко обойтись со мной.

— Я не хотела сказать ничего плохого! Просто вы, ну вот такой, — указываю рукой на магнитолу и на него самого.

Решаю слишком сильно его не критиковать и отмазаться.

— Какой? — продолжает допытывать.

Дотошный у меня шеф. Уж слишком.

— Злой. Бескомпромиссный. Не принимающий возражений.

Есть ещё парочку пунктов, но о них я решила умолчать. Зачем злить зверя ещё сильней.

— И ты, дурочка, решила, что именно поэтому у меня нет семьи? Мирослава, мы словно из разных миров, — цокает, напрявляя машину к центру города.

— Не понимаю.

— Я не хотел себе всего этого дерьма… семью, — поясняет. — Только поэтому у меня ее и нет. А не потому что я злой.

Мы едем по ночному, оживлённому городу, все дальше от моего района.

Достаю сумку с заднего сиденья, случайно задевая мужчину попой, и слышу его недовольный рык. Ищу телефон, а после оставляю дедушке сообщение, что со мной все хорошо, и он может спокойно ложиться спать.

Неизвестно, когда Хайдаров соизволит меня отпустить, так что загадывать не буду.

Потом буду получать от деда за то, что заранее не предупредила.

— Не знаю, какая вам нужна женщина, — вспомнив наш разговор, высказываю то, о чем думаю. — Ну, чтобы она согласилась быть с вами.

Язык — враг мой. Ну почему бы просто не заткнуться?! Из меня так и вырывается желание поддеть мужика, так хочется вывести, найти ту точку кипения в нем. Вижу же, что этот разговор ему крайне не приятен, и не мудрено, ему уже за сорок!

Капец. Никак не смерюсь с мыслью, что мы целовались с ним и не один раз, он так же видел меня почти голой. Он старше даже моей мамы, ну, спрашивается, куда я лезу?

— От женщины это не будет зависеть. Если я захочу, любая будет со мной, — говорит уверенно, и я верю ему. Да, на все сто. — Ты же сейчас здесь.

— Это несравнимо! — возмущаюсь во все горло, оглушая нас двоих.

— Нет, Мира. Ты здесь. И только потому что я так хочу. И уйдёшь, когда я позволю, — бросает так небрежно, что я чувствую себя в ловушке. — А сейчас я хочу, чтобы ты наконец помолчала, — кидает грубо и я понимаю, что затронула кровоточащую рану.