Они оба, сами того не желая, получили от этой своей экспедиции и нечто такое, что не имело прямого отношения к затонувшим судам и пиратам.

Чаттертон получил возможность научиться кое-чему у доминиканцев. Прибыв в Саману, он полагал, что всегда есть только один способ чего-то добиться – а именно, пойти напролом прямо вперед, используя свою мускульную силу и силу воли. Затем он начал наблюдать за местными жителями. Многие из них были почти нищими, но им удавалось обходиться и тем барахлом, которое они могли раздобыть. Если у них не было домкрата для того, чтобы заменить шину, они использовали камни и палки. Если им, чтобы поймать рыбу, было необходимо нырнуть поглубже, они мастерили себе систему подачи воздуха из старого компрессора для краски и садового шланга. Чаттертону казалось, что даже у самых бедных из них есть все, что им нужно, причем не потому, что они не жаждали многого, а потому, что они всегда находили другие способы, как добиться нужного результата.

Добиться прорыва в поисках «Золотого руна» Чаттертону помог именно такой подход. И он остался в его арсенале и после того, как он наконец-таки нашел затонувшее пиратское судно. Чаттертон со страхом ждал наступления дня, когда он станет настолько старым, что не сможет больше нырять в море с аквалангом – то есть не сможет заниматься тем, к чему у него есть призвание. Он осознавал, что его сотрудничество с Маттерой, которое он начал в возрасте пятидесяти пяти лет, было в каком-то смысле попыткой поучаствовать в грандиозном приключении, пока не стало слишком поздно. Понаблюдав за доминиканцами, он перестал верить в какие-либо «слишком поздно». Он знал, что не за горами тот день, когда он уже не сможет надеть на себя баллоны акваланга. Однако когда этот день наступит, он найдет другие способы того, как получать те ощущения, которые давало ему пребывание возле обломков знаменитых затонувших судов. Море – это большое пространство, и он найдет другие способы, как в него проникнуть.

Для Маттеры «Золотое руно» стало ответом на принципиальный вопрос: бывает ли когда-нибудь слишком поздно следовать зову своего сердца? Даже и после нескольких месяцев поисков пиратского корабля взгляды Маттеры на данный вопрос были расплывчатыми. Он к тому моменту потратил не один год и более миллиона долларов на погоню за мечтой – сначала мечтой о сокровищах, а затем мечтой о пиратах, – но так пока и не нашел ничего значительного. Хуже того, по мере того как провалы и стрессы следовали один за другим, ему стало казаться, что лично ему, возможно, уже не суждено найти ничего значительного.

Именно в это время он нашел Джозефа Баннистера, история которого была похоронена в архивных материалах, к которым никто не прикасался на протяжении столетий. Этому пиратскому капитану было уже за тридцать или даже за сорок, когда он забросил свою успешную карьеру и отказался от обеспеченного будущего ради того, чтобы совершить дерзкий поступок – то, к чему его звало его сердце. С точки зрения Маттеры, сердце Баннистера звало его к демократии, однако самое главное заключалось в том, что он ответил на этот зов.