Мне показалось, что от всего услышанного я просто сойду с ума. Я собрала последние силы и со слезами на глазах произнесла:

— Яков, я уже наблюдаюсь у врача, и я ей доверяю. Я отношусь к своей беременности очень даже серьезно. Понимаешь, в наших с тобой отношениях есть доля несправедливости.

— Какая еще доля несправедливости? — заинтересовался Яков.

— Ты полностью взял все в свои руки. Так нельзя. Оставь что-то мне. Должно быть что-то сугубо женское, а что-то — мужское. Позволь, чтобы моя беременность стала моей заботой. А ты занимайся, например, нашим материальным благополучием. Тебе же это нравится, так не отвлекайся на то, чем я могу заняться сама.

Яков настороженно свел брови на переносице.

— Другая на твоем месте просто была бы счастлива, что ей уделяют столько внимания и так относятся к будущему ребенку. Да и вообще, как ты можешь так рассуждать? Это мой ребенок! О каком женском и мужском ты говоришь, если это наш ребенок, а не какого-нибудь дяди Вани?! Я одинаково переживаю как за твое здоровье, так и за здоровье своего наследника! — взорвался Яков. — Я и при родах присутствовать буду, я хочу первым, раньше, чем врачи, взять своего богатыря на руки и приложить к твоей груди.

— Ты хочешь присутствовать при родах? — Я ощутила, что мне катастрофически не хватает воздуха.

— Хочу.

— Но ведь это страшно, это некрасиво, это ужасно… У многих мужчин, после того как они увидят роды жены, появляется комплекс, они начинают брезговать своими женами, перестают жить с ними половой жизнью.

— Дорогая, не переживай, тебе это не грозит.

— Почему?

— Потому, что я — не многие. Я особенный и ты должна это понять. Если бы я был как все, мы бы и жили как все, а не в этом особняке и не на том материальном уровне, который имеем. И вообще, я не желаю больше объяснять, как мне дорог наш будущий ребенок и что он значит в моей жизни.

Яков посмотрел на часы и начал меня торопить.

— Вставай, ну что ты лежишь? Я же говорил, нам нельзя опаздывать.

Рушилась моя последняя надежда. Рушилась под властным напором Якова.

Я встала с кровати, поправила бесформенную ночную рубашку, которую посоветовала купить Галина, и посмотрела на мужа затравленным, глубоко несчастным взглядом:

— Яков, почему я должна наблюдаться у того же врача, что и Зоя?

— А что тебя смущает?

— Не надо ставить ее мне в пример. Зоя — это Зоя, а я — это я. Мы разные. Создается впечатление, что тебе совершенно все равно, кто твоя жена, я или Зоя. Главное, что у тебя есть жена, и ты при женщине…

Мои слова произвели на Якова не самое лучшее впечатление. Он просто побагровел от злости. Его голос не предвещал ничего хорошего.

— Во-первых, не пойму, что ты имеешь против Зои?! Я имею полное право ставить ее тебе в пример, потому что я очень хорошо к ней относился. Во-вторых, я никогда не относился к тому типу мужчин, которые устраиваются при женщине… Это женщины живут и устраиваются при мне, а не я при них!

Яков взглянул на меня так, что я принялась быстро одеваться и, стараясь исправить критическую ситуацию, извиняющимся тоном заговорила:

— Сама не знаю, что с мной. Просто с самого утра я плохо себя чувствую. Тошнит, кружится голова. Короче, все паршиво. Я почему-то приревновала тебя к Зое. — Я врала напропалую.