Но ему не дали договорить. Раздался громкий стук в дверь – от неожиданности мы вздрогнули, а через несколько секунд послышались торопливые шаги в гардеробной, и в комнату влетел камердинер.

– Милорд, вашего кузена, маркиза Мейнмора, сегодня ночью нашли мертвым во дворце! – выпалил он на одном дыхании, не заметив меня в тени кроватного занавеса, а рассмотрев, тихо охнул и, опустив голову, отступил в гардеробную, а потом оттуда торопливо добавил: – Мои извинения и соболезнования миледи.

От такого известия Себастьян невольно стиснул мою руку, но тут же отпустил, в мгновение ока вернув себе самообладание.

– Отцу и вдовствующей маркизе об этом уже сообщили? – спросил он замершего вне моего поля видимости слугу.

– Думаю, уже да, милорд, – ответил тот. – Бейкбор поспешил к его светлости. Но это еще не все.

Себастьян вопросительно посмотрел на него.

– Гвардейцы, что принесли тело, требуют вас. Они… Они имеют ордер, подписанный королевским прокурором, о взятии вас под стражу. Вас обвиняют в убийстве маркиза Мейнмора.

Себастьян замер как громом пораженный, а я вздрогнула и выкрикнула одно-единственное слово:

– Нет!

Когда слуга удалился, маркиз начал было успокаивать меня, но я лишь отмахнулась от его тактичных заверений, что после смерти Кларенса жизнь не кончится. Можно сказать, что после его смерти она начиналась для меня заново!

Я пребывала в шоке от обвинений, которые выдвинуты против Себастьяна. Такое глупое, неимоверное, дурацкое, нелепое… Нет! Этого не может быть!

Вцепившись в его камзол, я боялась разжать руки, будто бы, если сделаю это, его отнимут у меня, что… Нет! Этого не может быть!

– Аннель, Аннель, прошу тебя, – попытался уверить меня Себастьян. – Я сейчас спущусь и разберусь со всем. Поверь, в тот вечер больше я Кларенса не видел. Я не убивал его.

– Я верю!.. – кивала я в ответ, по-прежнему не разжимая рук.

Однако Себастьян, все же сломив мое упрямство, сумел отцепить меня и, попросив остаться в комнате, уже собрался выйти, как я вскочила с кровати и собралась следом за ним.

– Аннель, твоя репутация пострадает… – предостерегающе начал он, но я лишь отмахнулась:

– К черту репутацию!

Тогда Себастьян попытался достучаться до меня по-иному:

– А платье?

Я спала одетой, и оно пребывало даже в более плачевном состоянии, нежели вчера. Придать ему пристойный вид было уже невозможно. Однако я лишь вновь мотнула растрепанной головой:

– К черту платье!

– Аннель…

– Нет, мы спускаемся вместе! И ни слова больше!

Видя мою непреклонность, Себастьян лишь тяжело вздохнул и, открыв дверь, пропустил меня вперед.

Внизу, в холле, нас ждал дворецкий, несколько людей из прислужников жались к стенам, а посреди на носилках, опущенных прямо на пол, лежал Кларенс. Сейчас его лицо было безмятежным и спокойным. Смерть стерла уродовавший его гнев. У его ног в черных одеждах в безмолвии оцепенела вдовствующая маркиза, герцог, прижав руки к груди, замер, словно бы не верил в то, что видел перед собой. У дверей застыли двое гвардейцев с полагающимися по случаю скорбными выражениями на лицах. Видимо, они принесли печальную весть и доставили тело в особняк.